— Да без проб... — начала было Нимуэ в ответ на просьбу Керли не раскуривать, но вдруг осеклась.
Ужасная тоска вдруг защемила сердце. Кто она? Что с ней стало? Помнишь, Нимуэ, дни, когда ты была весела? Когда верила в то, чем занималась? - внутри зашевелилось неприятное чувство, разившее словом без промаха.
Да. Она помнит те дни, когда была хранительницей леса.
Да. Тогда она была счастлива.
Что с ней стало? Она предала свой лес. Предала.
Кто она? Пьеса без героя. Пьеса без героя ничего не стоит. Сказал как-то знакомый бард.
На душе заскребли кошки. Нет, не здесь её место, ой не здесь. Простите, Гару, Керли, Лейланда, Моргана. В этот раз Жестоксердная вас подведёт.
— А впрочем, знаешь, — произнесла друидка, выкладывая общие деньги на стол, — Я думаю, Лейланда для тебя будет лучшей компанией, чем я.
Девушка поднялась из-за стола и сунула ещё дымящуюся трубку в карман. Сейчас ей было совершенно всё равно. Добавлять ничего не нужно было – и без слов было ясно, что бывшая хранительница лесов покидает отряд. Видимо, навсегда. Ссутулившись, словно под тяжестью какого-то груза, девушка вышла из таверны и двинулась прочь, даже не взяв лошадь. Зачем она была ей? С каждым шагом блондинке наоборот, становилось легче. Её место не здесь. Её место там, куда несут её длинные ноги. Неуместная радость захлестнула девушку. Стало даже легче дышать. Руки сами потянулись к флейте – ах, как долго она о ней не вспоминала! – при Лейланде и стыдно было демонстрировать своё скромное искусство. Теперь же – можно. Нимуэ поднесла инструмент к губам и заиграла. Пронзительные, протяжные звуки закружились в воздухе вместе с снежинками.
— Небеса были серого цвета
Были сухи и скорбны листы,
Были сжаты и смяты листы.
За огнём отгоревшего лета
Ночь пришла, сон глухой черноты
Близь туманного озера Обер,
Там, где сходятся ведьмы на пир,
Где лесной заколдованный мир,
Возле дымного озера Обер
В зачарованной области Вир.
Всё тише становилась песня, всё дальше уходила Нимуэ, пока, наконец, её силуэт не растворился в ночи.