Нино улыбнулась Линдону в ответ, улыбнулась собаке, улыбнулась отчалившей лодке, улыбнулась начавшим налаживать отношения Солиане с Нарциссом - хотелось верить, что именно она принесла толику дружбы и приветливости в эту очень непростую компанию. Расправив плечи и тряхнув копной светлых волос, она начала представление:
- Эта песня, дорогие мои немногочисленные слушатели, исполняется впервые. Ее слова были мной написаны в шестнадцать лет, под влиянием рассказов моих воспитательниц - отважных жриц Лунной Девы Арнаэль и Эилиннэ, о жизни и подвигах многих поколений служительниц Селунэ на защите простых людей от проклятия ликантропии, от некромантов и адептов изуверских культов, о тех отважных женщинах, что не умели отступать перед злом, ибо их вел долг перед нашей богиней и любовь ко всем разумным существам. Это не мелодичный религиозный гимн, но маршевая песня, которая так и называется - "Марш боевых жриц".
Полуприкрыв глаза и щелкнув пальцами три раза, чтобы задать ритм Нарциссу, Лафнинонна начала:
Лесом Змеиным, Лесом Змеиным
Девы идут! Девы идут!
Жрицам Селунэ, мудрым и сильным,
Купол небес - лучший приют.
Козни шаритов, Маскову злобу
Встретим щитом, грудью в броне.
Нежити, монстрам, злым ликантропам,
Нас не сломить в этой войне.
Вечная битва, вечная битва,
До серебра на волосах.
Лунные блики - сила молитвы
В ясных глазах, в наших глазах...
Куплет нанизывался на куплет, образ накладывался на образ. Перед внутренним взором Нино представали сцены из былей, достойных стать легендами, выплывали из памяти имена отважных жриц - тех, что дожили до серебряных волос, и тех, что остались навеки молодыми. Тех, кто смертельно рисковали, чтобы вылечить пораженного ликантропией, напуганного и потерявшего над собой контроль человека. Той, что израсходовала без остатка свою жизнь, пропуская через собственное тело божественную энергию, чтобы закрыть рану в мироздании, нанесенную магической чумой. Той, что посреди горящей деревни в одиночку встала на пути десятка озверевших солдат, чтобы защитить своих прихожанок, когда мужчины постыдно бежали. Тех, кто пять дней без сна, на поддерживающих заклинаниях и стимулирующих зельях удерживали храм с набившимися в него беженцами от волн нежити, поднятой продавшим свою душу Шар чародеем...
Образы рвались наружу, вдохновение распирало грудь изнутри, Нино чувствовала свое бессилие, неспособность словами и голосом выразить в полной мере то, что овладело ее чувствами - казалось, это сама Селунэ пытается говорить через нее, словно играя на плохо настроенном инструменте. Мелодия барда становилась с каждой новой строкой все увереннее, и было уже непонятно, кто под кого пытается подстроиться, и Нино уже не боялась сбиться - она уловила нечто большее, чем простое чувство ритма, и, это было сродни божественной магии, но все же - ощущение несколько иной природы, чем то, что ей приходилось испытывать во время молитвы. Кажется - в этот миг вселенная вращалась вокруг нее одной, внимательно вслушиваясь в каждое слово. Вдохновение... Наверное, так оно выглядит, вот за что бардов одни любят по полусмерти, другие - до смерти ненавидят...
Когда смолкли последние аккорды Нарцисса, понявшего быстрее самой Нино, что песня закончилась, она неуверенно открыла глаза, страстно желая и одновременно панически боясь увидеть реакцию слушателей.