Эрдва снизила яркость картинки, повысила контрастность, наложила сверху несколько фильтров, убрала половину, добавила интеллектуальную обработку коротких импульсов, искусственно заузила поле зрения – и наконец получилось.
В холодном зимнем небе, одновременно темном и невероятно четком, будто морозной лунной ночью, падали звезды.
Конечно, Эрдва отлично знала что именно она увидит. Наверное, если бы не поленилась поднять из бекапа телеметрию, прочитанную незадолго до высадки, смогла бы даже построить часть этих траекторий. Начертить пальцем вектора, развесить на них показатели скорости и массы. В каком-то смысле, некоторые из них она достраивала и сейчас, в реальном времени, жонглируя обрывочными данными, апроксимируя слабые сигналы на той зыбкой грани где математика превращается в интуицию.
Это не имело значения. Эрдва хотелось увидеть сгорающие в атмосфере пылинки. Одновременно неповторимые и одинаковые, примитивные и прекрасные.
Если и правда, сгорев в мгновенной вспышке короткой жизни, они не отправляются в небытие, но перерождаются снова копией самих себя, обреченные совершать одни и те же ошибки с поправкой на разные исходные данные – если так – то, выходит, у нее есть бесчисленное множество жизней. Миллионы повторений, миллиарды комбинаций. И, хотя бы одна из них должна закончится хорошо, просто по закону больших чисел. И, ведь этого достаточно – одна жизнь на миллион.
Но звезды падали, сгорая задолго до того как могли хотя бы мечтать коснуться протянутых к ним рук.
Возможно, только возможно, что желаемый результат недостижим. Он, чисто теоретически, может находиться за пределами области определения ее личности. И тогда, в том роковом пространстве данностей, умноженном на любой возможный вектор событий, кривая ее собственной жизни никогда не пересечет заветную черту.
Она может невыносимо и асимптотически обреченно приближаться, бесконечно дразнить иллюзией слияния, не достигая значения мечты. Миллион жизней, тысяча попыток, или одна единственная – разницы не будет, если ты создана проиграть.
Ах, если бы у нее было несколько лет и доступ к вычислительным мощностям Последней Надежды. Или несколько сотен лет и возможность заинтересовать задачей одну лишь Когито. Но реальность, кокетливо намекнув на вычислимость, лишь рассмеялась: "у тебя остается пара минут".
Что ж, значит остается только один способ узнать наверняка. Определить свои пределы, узнать, где проходит асимптота возможностей, граница невероятности. Надо просто попытаться.
Эрдва вытащила из-за пазухи, аккуратно свернутую ленту. Чуть не уронила ее, в вечной своей неловкости, ухватила за самый край так, что лента развернулась на ходу словно знамя, посредственной последовательности, неожиданно решившей самостоятельно найти свой предел.
— Дай мне цель, — тихо сказала Эрдва, опускаясь на колено возле Экзайл, — А я укажу на ее слабые места. И мы станем непобедимы.
Она осторожно повязала ленту с какой-то кривой, недовышитой надписью на рукоять меча командира.