Угрозы усиливают то чувство, которое тихо клокочет внутри. Монахиня размышляет с тяжелым сердцем и таким же тяжелым выражением на лице. Слово "ЛЖЕЦ" вертится на языке, окутанное праведным гневом и тем, что она скаджет после: "Ты можешь обманывать глаза и уши, но не сможешь обмануть сердце, Варс!". Приходится себя сдерживать. Ют касается взглядом Лероя, затем Абеля, до ужаса разговорчивого в эти секунды, но именно долгие речи священника позволяют ей справиться с первым порывом и усадить язык на цепь. Едва беспокойство в глазах угасает (благо, списать его можно на чувства, задетые грубыми выражениями алхимика), монахиня крепко сжимает записку. Теперь ее выдернуть - только у мертвой. И нужно скорее принимать решение, пока остальные, она и Варс беседуют все еще в гостинной. В глубине дома может быть уже поздно, если только не хочется пробиваться сквозь окна. Слова приходят на смену правде, которая всех подвергла бы риску:
- Увы, оставить записку здесь - нельзя позволить, - вежливо процеживает монахиня строгим, официальным тоном, к которому сама совершенно не привыкла.
- Это улика, не важно, кто автор: гильдия или мы. Правда в ней написана или ложь, мы не знаем. Но точно знаем, что от нее не сложно будет избавиться, если записка попадет не в те руки. Я отдам ее госпоже Золис и намерена сделать это немедля, чтобы удостовериться в ее сохранности. Пусть староста рассудит, чья она. Вы сможете ее забрать, если наша вина будет подтверждена, и отправить, куда хотите. Но то же саме сможем сделать и мы, если... Если дело повернется иначе.
Ют вытянула побородок чуть выше и уже более экспрессивным тоном добавила:
- Я готова прогуляться в компании Вашего любезного слуги Брока, если Вы все еще сомневаетесь в нашей... Благонадежности.
Монахиня хоть и сделала небольшой подлог и немного обила пороги лжи сегодня, тем не менее оставалась очень возмущена подозрениями на этот счет в свой адрес. В конце концов, она все это делала только из лучших побуждений, а причин обвинять эту двуличную змеюку Варса у нее имелось предостаточно.