Одна дорога сменялась другой, меняя лишь направление и цель путешествия. И так долго, по его собственному мнению, пробывшему в замкнутых пространствах сначала улочек Лускана (хотя некоторые могли бы поспорить насчет ограниченности пространства в этом случае, но возражать огромному голиафу вряд ли бы посмели), а затем и вовсе таверны Варрена, Уру каждый новый день в дороге был сродни счастью. То ли сказывалась память предков, кочевавших по Хребту Мира и окрестностям, то ли великан банально чувствовал себя более свободным и раскрепощенным там, где до чего бы то ни было над головой были многие лиги.
А потому весь путь, что он шел, сопровождая своего нового нанимателя, Фрестина, такого же юнца как и он сам, только тщедушного и мелкого, голиаф не мог убрать с лица довольное выражение. Говорил он по обыкновению мало, зато с любопытством неофита разглядывал окружающие дорогу леса и поля, встречающиеся фермы и таверны.
Когда же во Вратах Балдура, поразивших даже обитателя Лускана своим великолепием и размерами, они с Фрестином, они подрядились охранять праздник в какой-то деревушке рядом, получив в довесок еще троих таких же скитающихся в поисках заработка или приключений, Ур большую часть своего внимания переключил на них, новеньких. Если с Фрестином все или почти все было понятно: он был хилым и нуждался в защите, взамен заботясь о нуждах великана, которому едва доставал до груди макушкой, то вот троица присоединившихся была любопытной. Особенно две из них, девушки. Одна из них, рыжая, про таких еще говорят "поцелованная солнцем", напоминала его знакомую из Лускана, Таю, такая же высокая и гибкая. Только уши у нее были острые. И глаза холоднее. Ур не рисковал к ней подходить, опасаясь странной реакции: то ли закричит от испуга, как многие, то ли больно ударит по ноге, как любила Тая. Просто потому что могла и знала, что ей Ур не причинит вреда. Вторая тоже была любимицей солнца, но почему-то вызывала воспоминания о брызгах соленой воды в лусканском порту, какой-то прохладе. Почему Уру было не ведомо, в остальном-то девушка выглядела совершенно обычно. То, что обе были красавицами для не особо разбирающегося и повидавшего альтернатив голиафа, было само собой разумеющимся. Третим был паренек, всю дорогу бренчавшим на лютне. Вроде, таких именовали бардами, и они зарабатывали себе на хлеб с медом и элем вот такими вот бренчаниями да песнями. По мнению Ура, они были обычными бездельниками. С учетом этого явно выходило, что, как почти всегда получалось, охранять-то как раз будет он. Одно только радовало: под ногами и широкими взмахами любимой кувалды никто не будет мешаться. А девчонки еще и внимание на себя отвлекать будут. И ведь потом никто не заявит, что он, мол, переборщил и теперь будет сам чинить всю поломанную мебель!
За всю дорогу Ур произнес лишь несколько фраз. В основном, забирая в свои руки разжигание костра да поимку каких-нибудь зверьков и сбор корешков для нехитрых перекусов, бурчал о том, что в настоящем-де походе они уже с голоду бы померли или дикие звери бы их задрали. Особенно на фоне волчьих завываний это выглядело справедливо. Даже несмотря на все то оружие, что несли с собой остальные. О том, что он мало что знает о тех, кто идет с ним вместе, и об их умениях, Ур как-то не задумывался. Просто говорил, что видел.
Прибыв в поселок, в котором им предстояло быть охраной, голиаф ухмылялся. Вот от кого или чего мог защитить тот забор вокруг поселка, через который он легко заглядывал, даже не приподнимаясь на ступнях? Хотя брошенный на Фрестина взгляд немного прояснил этот едва не высказанный вслух вопрос. Покачав головой, Ур, согнувшись в три погибели, протиснулся в ворота, заходя в поселок. Их сразу же проводили в таверну, дверь в которой была еще ниже. Там, чтобы не снести головой какую-нибудь балку или светильник, он сразу же прошел к ближайшему столу и уселся на скамью, жалостливо скрипнувшую под весом голиафа.
- Ур, - громыхнул великан, ударив себя кулаком в грудь. - Да, есть хорошо! Потом спать. Сначала еда.
Голиаф, слегка потянувшись, подтащил поближе к скамье, на которой сидел, стул и хлопнул по нему рукой.
- Фрестин, сюда. Вот место. И давай я тебе улыбнусь, раз так надо.
Великан осклабился. Кто-то, с сильного похмелья или не обладавший хорошим зрением, может и принял бы это за улыбку. Но большая часть наверняка испугалась бы того оскала, что демонстрировал сейчас Ур. Только то, что свою кувалду и прочее оружие тот свалил рядом со скамьей и не тянулся к нему, и говорило, что великан настроен дружелюбно.