У Тефтеля была мысль и он ее думал. Он ее думал уже очень долго и так внушительно, что не заметил ни леса, ни ельфа. А думал он вот о чем: шаман казал мышца попрет и хер будет как евонное, Тефтелево здоровенное "вьябало", что он таскал с собой как раз для этсамого.
Неясно было другое - а чо, у Багги тоже вырастет? Бабу эту Тефтель не любил (потому что она мужиков не любила очень активно и яростно) - и, чего уж там, побаивался. И вот интересно, ежели вырастет - она к мужикам добрее станет или нет? И если да - то как? А если нет - видать, и подавно.
В общем, с сильным и оч-чень сообразительным орком происходило то, что называлось в ученых кругах "экзистенциональный кризис". Иными словами, Тефтель размышлял о том, а надо ли оно лично ему, Тефтелю, вообще, этого огра валить, а если надо, то в какой компании?
Но тут тренькнула стрела под ногами хиляка-Душегуба и воин фыркнул презрительно. Ельфы! Энтих сволочей он был бить готов завсегда и в любом составе!
- Слышь, этсамое, н-на! Ты, ять, того, а не то как въямнем по нихрумгыр, и ухарям твоим жалап.
И, довольный толкнутой речью, для пущей наглядности закинул на плечо въябало многозначительно.