И вот, враг показал свои зеленые уродливые лица. Устрашающие груды металла с лязгом и громыханием ломились на имперские позиции, коптя и без того отравленный воздух черным смогом выхлопных труб.
Комиссар Валерия Присцилла стояла на передовой линии, сомкнув руки за спиной и гордо выпятив грудь. Приближающаяся опасность определенно была смертельной, но это не означало, что настало время для беготни и мискоординации, нет. Это проявление малодушия было свойственно мирным жителям, ханжам планетарных властей или слабакам из СПО. Они же, имперская гвардия, разящее орудие Императора, должны были стоять твердо перед лицом любой опасности, что покусилась на собственность Империума. Будь это живое население, мануфакторумы или выжженная земля мира-смерти. Гвардейцы должны были стоять насмерть, невзирая ни на что.
В глазах солдат читалось нервное напряжение перед неминуемым боем, так что комиссар оттянула маску ребризера, прочистила горло и заговорила громким голосом:
— Солдаты Имперской Гвардии. Сегодня вам приказано стоять здесь, в этом месте, защищать своими телами подступы к мануфакторуму. Пока стучат его конвеерные шестеренки, мы будем убивать врагов. Зеленокожие ублюдки задумали осквернить машинный дух этого места, делать неправильные, еретические боеприпасы. А потом убивать этими боеприпасами жителей Империума. Этого нельзя допустить.
— И мы ляжем здесь костьми и лужами имперской крови, если таковые останутся в огне взрывов. Ибо, мы имеем приказ стоять здесь насмерть. А невозможность исполнить приказ карается смертью. И благодаря этому нерушимому приказу мы сильнее вонючих ксеносов. Потому что комиссариат расстрелял нас заочно. Потому что мы умерли, когда записались в ряды имперской гвардии. Потому что мы — солдаты.
— За устав! За Императора!!!