Одних трясёт, другие кричат, третьи ныряют в линялый, застиранный обморочный дурман. Физиология по-разному принимает раны, тело по-разному чувствует потерю крови. Но последнее обошлось. С плотным бинтом и ватной подушкой справился Месснер, а дальше… к своему стыду, Рольф не помнил. Для него рана стала звенящим делением мира на всё новые и новые фракталы. Он будто смотрел в рыночный калейдоскоп, вздрагивая от режущих вспышек. Кажется, латал ефрейтор. Рольф не помнил. Только когда боль начала отступать, он снова стал собой.
— Как же ты так? — негромко спросил Йенс с едва слышной укоризной.
— Пулемёт… — еле слышно выдохнул Зайер.
Йенс покачал головой. В пульсирующих красках за его плечом тёмные силуэты поднимали чьё-то тело. Это Месснер и Казимир… нет, не Казимир — вон Томас, у дерева. Месснер и Бек. Точно так. А тело…
«Как же ты так, командир…» — эхом повторялся невысказанный упрёк.
— Кунц? — прошипел Зайер.
— Кунц. Отстрелялся юноша.
— Отстрелялся.
— Ты бы закусил чего, командир. Хоть ремень свой. Пуля навылет, но рану зачистим. Месснер! Месснер! — окликнул Гольдшмидт. — Иди сюда!
Клацнул корнцанг, похожий на искривлённые портняжные ножницы. Им Гольдшмидт готовился извлекать из кровавой ямы костяное крошево, лохмотья ткани и землю. Когда-то аптечки, эти выкрашенные в блевотный деревянные ящички с надписью Erste Hilfe, снабжали прошивкой из инструкций на бледно-розовой бумаге. Их заглавие зачем-то писали красивым готическим шрифтом. Циммерманн бы оценил: инструкции к полевому медпакету, а составлены так, будто листаешь томик Гегеля. Сперва пропали деревянные ящички. Затем исчезли инструкции. Со временем остались бинт и вата, нашатырный спирт да бактерицидная тинктура в прозрачных синих ампулах. Иногда находился йод. Иногда — проволока для шин. Иногда попадался самоклейкий пластырь. Бывал хлористый этил и сыворотка от столбняка. У тех, кто запаслив и бережлив, встречался морфин. Кунц оказался запаслив. И Рольфу повезло.
Зайер отделался сколотой костью, по которой скользнула пуля, и безумной болью в плече. После дозы морфина рука двигалась, хоть и неловко. Вскоре он, шатающийся и бледный, уже раздавал команды. Трофеи собрали, лейтенанту доложили. Зайер хотел пройтись по раненым красным, но… среди окопов он увидел фигуру лейтенанта с изувеченным лицом. Короткие хлопки подсказали, что помощь герру Олдерманну не требуется.
И хорошо. У фельдфебеля хватало своих забот.
Ебучий пулемёт.