Общее.
Шутце Хольцман, молодой парень, шустро побежал в сторону застывшей на выступе самоходки. Командир экипажа даже позволил себе расслабиться, и смолил сигарету.
— У меня приказ обер-лейтенанта! Нужно сложить вон тот дом, и мельницу тоже! — он ткнул два раза в высившиеся на холме постройки.
— Ага, понятно, — кивнул Людвиг. — Ну ты запрыгивай, нечего перед пушкой маячить. Ральф, давай фугасный! Курт, цель — большой дом! Сначала по верхним этажам! Триста! Feuer frei!
Над головами засевших в окопах бойцов стали проносится снаряды. Один, второй, третий...каждый снаряд вырывал из тела дома куски каменной кладки. Титан погибал медленно и как бы неохотно, но всё же ничего противопоставить современному оружию не мог.
— Сейчас побегут. Сейчас побегут, — нашептывал мантру Томас, усердно сжимая винтовку и сосредоточенно держа площадку перед домом на мушке. И, о чудо, заклинание сработало: действительно побежали. Как раз в тот момент, когда от второго этажа остался один скелет, и стонал под методичным обстрелом первый.
— Вот они! — крикнул кто-то. Зайер, за миг до того, как открыть огонь, заметил движение в окопе на той стороне — с другого фланга двигали наперерез штурмпионеры. А вокруг Рольфа уже гремели стволы. Фельфебель увидел человека в фуражке, и повалил того на землю, нашпиговав пулями. Не отставал и Месснер: словно доказывая право на автомат, он подстрелил еще одного офицера. Но из пяти удалось выбить лишь двух.
— У меня клин! — крикнул Казимир. По иронии судьбы, его подвела именно винтовка.
— Что...
— Oi blya ubili komandira!
— Nu blyad poluchaite! Umiray gadini! — и оставшиеся ответили дружным огнём из автоматов и пулемета. Русские научились воевать, и научились хорошо. И хотя за Рольфом был первый удар, штабной отряд русских состоял из опытных бойцов и отнюдь не штабных крыс. На их стороне было и умение, и твердость духа. Суровые мужики против подростков. Кунц засуетился, развернулся к Казимиру в неловкой попытке помочь ему, и шальная пуля угодила ему в каску, в висок. Маленькая пуля уверенно прошибла и каску, и голову. Облачко крови и шлепок мозгов на дно окопа — Кунц просто обмяк и упал ничком, прямо в руки заоравшему Томасу. Месснер успел нырнуть вниз, а вот Рольф...фельфебель не успел. Он только запомнил, как совсем рядом очередная пуля взрыхлила землю и кусочки ударили в глаза. Рольф инстинктивно дернул рукой к глазам, как вторая пуля ударила уже точно. В ключицу справа словно воткнули раскаленную спицу и начали её дергать из стороны в сторону. Жгучая и тупая боль, от которой в первые моменты сознание помутнело, и весь мир Зайера сузился до размеров раневого канала. Фельфебель машинально разжал руку, выпуская «штурмгевер» и съезжая вниз по стенке окопа. Рукав и плечо кителя потемнели, и продираясь через боль, Рольф едва ли чувствовал, как теплое побежало вниз, в кисти.
Надо отдать должное Месснеру — он не растерялся и, понимая, что в одиночку никогда не подавит пулемет с двумя автоматами, просто кинул в них гранатой.
— Аптечка у Кунца! Доставай! — крикнул он Казимиру, но последний был не в себе. Перед лицом маячила прострелянная голова Кунца, его заливало кровью и мозговой жидкостью. Томас видел смерть, но никогда не обнимался с нею.
— Ganze Scheisse... — Давид скинул труп Александра с Казимира и запустил руку в сухарную сумку, где за отсутствием еды хранилась небольшая и элементарная медицинская укладка. Кунц заботливо нашил на ней красный крестик, который он соорудил из своей гитлерюгендской нарукавной повязки, но теперь это уже не имело никакого значения. Где-то у дома разорвалась граната, и вскоре начался очередной каскад перестрелки. Но это было там, а здесь и сейчас тонкие пальцы Месснера путались в пуговицах кителя фельфебеля.
Когда отряд штурмпионеров с Олдерманном во главе подошел к русским с той стороны, граната наконец рванула, осколками вспоров живот посыльному. Старший сержант Токарев, тот самый, что подстрелил Зайера, развернулся к новым гостям:
— Na smotrite blyad pulemet! — ДП затрясся в руках сержанта, осыпая окоп свинцом. Токарев был крупным и рослым бойцом — пулемет казался маленьким в его ручищах, и стрелять "с рук" для него не было проблемой.
— Du einfach!..Du hast es verdient! — рыкнул Михаэль и, улучив момент, резко встал и дал очередь по пулеметчику. Первая пуля перебила позвоночник, вторая - разорвала артерию. Уже лежа на земле и не чувствуя ног, сержант понял, что умирает.
— Los männer! — проорал лейтенант, и волна штурмпионеров захлестнула последнего боеспособного противника. Хуго радировал в адрес «Штуга» прекратить огонь.
— Du hast es verdient, — эхом повторился Олдерманн, пустив пулю в лоб Токареву.
***
К этому моменту Ларс и его люди уже прилично углубились в лес. Шли споро, но внимательно: никому не хотелось повторить судьбу Шнайдера. На фоне его смерти отряд посмурнел, насупился. Пару раз чуть было не открыли огонь, повстречав спрятавшихся в лесу гражданских. До перекрестка, где расположилась артиллерия и машины кампфгруппы, дошли все вместе, где и распрощались, отправив их в тыл, к переправе. Обратно на фронт, к холму, отряд Ланге добрался уже с комфортом, в машине.
***
Покончив с остатками отряда большевиков и проверив развалины дома с окружавшими его постройками и мельницей, можно было приступать к окапыванию и подготовке позиций. Пока что артиллерия русских молчала, так что кампфгруппа получила драгоценное время на краткий отдых. Не беспокоила их и авиация — вблизи Эльбы союзники договорились о свободном воздухе, потому как уже произошло несколько неприятных инцидентов с воздушными боями, в которых немцы вообще не принимали участия. В общем, несколько часов в распоряжении кампфгруппы точно было. Кройц догадывался, что русские не будут размениваться серией слабых ударов, а скорее стянут силы в один кулак, что прихлопнуть дерзких фрицев. Понимал он и то, что перед наступлением теперь уже они проведут артподготовку, поэтому надо было зарыться как можно лучше, расставить отряды и пушки по позициям и так далее. Результат их действий проявил себя очень скоро: попрятавшиеся по лесам гражданские и солдаты сообразили, что русских выбили с холма, и первые вереницы потянулись в сторону Эльбы. В этом и был смысл их задачи. Теперь же оставалось продержаться до следующего утра и убраться уже самим — если к утру будет кому отступать, конечно.