Миклош воистину наслаждался путешествием, отчасти из-за врожденной любви к дороге, скачке и широким просторам, кислевитской зиме, а кроме того от возможности навестить родные края - наверняка выдастся такая возможность. Увидеть лица родичей, провести вечер в жарко натопленных покоях, когда за окном трещит морозец, выпить чарку-другую крепкой водки, да под хорошую закуску - чего же еще желать?
Хотя и нынешнее путешествие выдалось на редкость приятным. Миклош невольно приосанился, пряча хитрую улыбку в густых усах. Сзади сидела в высшей степени привлекательная особа, крепко прижимаясь к его спине всем своим ладным, молодым телом. Не то, чтобы Миклош сразу приударил за стройной красоткой, но глаз положил. Да и было на что посмотреть - не чета южным, легкодоступным и глупым бабам!
Что простолюдинки, что аристократки - они все были одинаково скучны, жертвы собственных мелочных интересов, никогда и не видевшие огромные просторы Кислева, его редкую по красоте природу. Некоторое время, правда, экзотическая красота уроженок Каттая и Тилеи привлекла молодого господаря, но ненадолго. Может и потому, что все девушки этих краев были шлюхами, с которыми и разговор завести зазорно. Но и свои, родные кислевитки давно наскучили Миклошу - веселые, румяные и дородные девицы были удивительно скромны и застенчивы, когда дело доходило до чего-то большего, чем вечерние гуляния. Кроме того, с такими связываться - значит иметь дело и со всей родней. Молодому парню такое было ни к чему.
Другое дело Татьяна. Холодная, как кислевитская зима, величавая, как сама королева Катерина, она привлекала своей образованностью, горделивыми манерами и недоступной красотой прекрасных глаз. В ней чувствовался внутренний огонь, сила, которая не покорится любому. Только достойному!
Отвлекшись от собственных крамольных мыслей, молодой господарь перевел взгляд на гнома, понукая коня идти медленнее. Он поравнялся с невысоким ворчливым воителем, присоединившись к беседе: - Мы почти на месте, достойный сын гор. Не гневись, лучше погляди - какая красота! Где еще увидишь? Это тебе не узкие вонючие улочки треклятой Империи. Вот она, настоящая жизнь! Скоро доберемся, будь покоен, а там, глядишь, найдешь и своих родичей. В Прааге их немало. Эх, славный Прааг... сколько же мы тут не были, а Петр?
Миклош обернулся к молодому боярину, которого всегда прилюдно называл полным именем, подчеркивая его статус.