Баррикада содрогнулась под плотным огнем тяжелого стаббера. Грызь и его верный помощник яростно поливали неугодное Императору укрытие свинцовым ливнем. Мусор летел во все стороны, препятствие готово было в любой момент окончательно пасть. Огрин против препятствия, препятствие против огрина — противники нашли друг друга. В итоге под упрямым огринским огнем баррикада все-таки уцелела, но на последнем издыхании.
Вперед неожиданно вырвался рядовой Флойд, окрыленный своим первоначальным успехом. С разгона наседая на вражеское укрытие, с запозданием огнеметчик услышал активацию механизма растяжки. Взрыв немного оглушил, да и только: смертоносные осколки безвредно застучали по крепкой броне. Останавливаться уже нельзя, впереди враги, позади боевые товарищи. Флойд с камрадом ловко перепрыгивают баррикаду и приземляются прямо за ней... И видят чернеющие дула автопистолетов, нацеленные прямо на них. Грохот выстрелов подавляет остальной шум перестрелки, отражаясь хаотическими звуками от металлических стенок канализационной трубы. В такой мясорубке невозможно выжить.
Последней стабберной порции хватает, чтобы баррикада развалилась на составляющие, а за ней открывается волнующее зрелище: Флойд ничком валяется на полу, Лью в нерешительности замер перед лицом врагов, что спокойно готовятся к следующему залпу. Сохрани Император этих фраговых ублюдков, весь отряд сейчас может завязнуть на самом начальном этапе миссии! Комиссар должен внушать страх и уважение — так Сцеволла помнил жестокие урони Схолы Прогениум. И если уважение можно было заслужить только со временем, выковывая его в кровавых битвах со своими товарищами, то страх... Страх нужно было воспитывать. Выковывать тяжелым комиссарским молотом пластальной справедливости. Марк поднял свой болт-пистолет и навел мушку на запуганного неприятелем солдата. Миллисекунда на принятие решения — звуки перестрелки затихают в голове. Сейчас важен только этот момент. Сцеволла запомнит его. Такие моменты никогда не стираются из памяти. За Императора! Выстрел. Отдача в руке. Тяжелая тушка ручного оружия в ладони. Падающий замертво камрад Лью Шварц. Короткая сцена имперской милости заканчивается, и происходящее вновь возвращается к нормальному ходу времени.
— Вам никто не приказывал умирать, собаки! В бой, к победе! — Сцеволла слышит собственный голос.
Промахи сменяются попаданиями, солдаты подхватывают боевой настрой и добивают оставшихся мутантов. Даже Флойд, которого все считали отправившимся к подножию Золотого Трона, из последних сил поднимает огнемет и посылает в культистов новую порцию раскаленного прометиума.
Один из выживших противников спокойно достает из-за пазухи гранату и с безучастным видом швыряет ее в солдат. Поклонники варпа, ксеносы — все они умирают, как живые, с трусливым или воинственным кличем на устах. Культисты генокрадов просто и беззаботно, в полной тишине совершают несовместимое с жизнью, с каменным выражением лица, которое продиктовано непреклонным разумом улья. Это... Ужасает. Даже самых стойких.
Граната взрывается, не нанося физических повреждений, а комиссар смело делает несколько шагов вперед, одним верным выстрелом добивая последнего боеспособного супостата.
Оставшихся культистов, пожираемых огнем, спешно достреливают точными выстрелами.
* * *
Духота, горелая вонь, невыносимый жар раскаленного прометиумом воздуха — вот какой клочок вражеской территории получили гвардейцы. Голову уже начало мутить от спертого воздуха, а впереди лежали долгие кломы темных туннелей андерхайва.
Раненный Флойд смог самостоятельно доковылять до медика. Все были удивлены неожиданным спасением солдата: разумеется, вражеские пули достали бравого огнеметчика, но отправить на тот свет не смогли. Йорке быстро вколол нужные лекарства и сделал перевязки, так что рядовой, о чудо, смог продолжить шествие по канализации самостоятельно, без серьезной сторонней помощи. Император защищает, воистину!
Отряд спешно покинул удушливое пространство, а дальше начался восьмичасовой, фраг его раздери, марш... Восемь часов ходьбы по непроглядному мраку, когда ноги в сапогах дервенеют, наливаясь неподъемной тяжестью, а боль в пояснице руководит предательскими мыслями об отдыхе. Как тяжело было Флойду, лучше и не думать — его страдания были дополнены свежими ранами, но солдат не сдавался.
Наконец, группа измотанных имперцев вышла к просторному коллектору, помеченному на карте, как выход в жилые части подулья. И действительно, узкая труба сменилась тесными петляющими ходами, по бокам которых тут и там попадались распахнутые настежь двери. Некогда, во времена заложения города эти тоннели носили сугубо техническое назначение, используемые как подсобки и хранилища для различного инвентаря, включая машинные отделения отопительных и вентиляционных систем. Но позднее коммуникации переместили, а в технических помещениях начали активно селиться граждане Империума, прорезая окна из маленьких каморок прямо в общий проход. Сейчас здесь царила зловещая тишина, а комнаты выглядели покинутыми. Впрочем, это было лишь на руку солдатам: решено было сделать плановую остановку, разместив часовых по укрытиям и давая организму долгожданный отдых. Изрядно оголодавшие и обезвоженные имперцы набросились на армейские рационы, но и здесь их ждал коварный подвох. Спрессованные пищевые брикеты, от которых воротило на сытый желудок, а сейчас казались благословенной Императором пищей, рассыпались в песок прямо в руках. Вода во флягах загустела и приобрела нездоровый мутно-зеленый оттенок, обжигала язык и была абсолютно непригодной к употреблению. Даже палочки лхо, которыми худо-бедно можно было притупить измученный желудок, попросту сгорали от прикосновения огня, поднимаясь к потолку вонючим облачком. Сразу пошли толки и пересуды о проклятом варпе и псайкерах с их имматериальными силами. Теперь два точных попадания трубой в грудную клетку мерзких культистов не казались таким сильным везением, как и разрушительные пламенные шары псайкера-пироманта. Впрочем, большая часть вины была возложена на Губительные Силы: варп был подозрительно спокоен во время перелета к Фингур-Септимо, а сейчас он закономерно подложил им грокса в подарок! После всех злоключений с провиантом, было принято решение продолжать марш-бросок, ввиду невозможности поиска фуража в отведенные на операцию сроки. Солдаты нехотя поднялись на ноги и продолжили путь, толком не успев перевести дух.
Вот уже который час отряд шел в напряжении, затравленно озираясь в поисках возможных врагов, что могли вылезти из каждого проема или закоулка. Медик внимательно поглядывал на ауспекс — в один момент на нем загорелись две яркие точки и тут же начали стремительно приближаться. Быстрее, чем Йорке успел что-то сказать, отряд лицом к лицу встретил противника: из-за поворота выбежали два массивных силуэта и сходу врубились в имперский строй. Первые солдаты на пути громоздкой твари успели отпрянуть, так что жертвой оказался раненный Флойд: острые когти легко прошли сквозь броню и буквально разорвали его тело на части. Второе существо появилось следом за первым, расшвыривая подвернувшихся гвардейцев и с размаху опуская когтистую продолговатую лапу на комиссара. К своей чести, Сцеволла не дрогнул перед врагом, погасив инерцию удара верным пиломечом, крепкая цепь которого завизжала от соприкосновения с твердым хитином когтей. Впрочем, его грудь все равно располосовала широкая рваная рана, пробив пластины брони и порвав алый китель под ней. Но даже несмотря на это, комиссар остался стоять на ногах перед лицом уродливой облизывающейся пасти чистокрового генокрада, полной острых, как мономолекулярный кинжал, зубов.