- Меня бы кто стащил, - поморщился директор театра. - Обязательно подумаю, гражданка рекрут городской стражи.
На вопросы, отличные от финансового положения своей труппы, директор отвечал максимально прозрачно и откровенно:
- Видел я беловолосую, да - кажется, только у "Дерева". Точно не поблизости от театра и точно не на спектаклях. Видел пару раз, наверное - мне иногда нужно ходить по соседству - но, честно говоря, ничего подробнее я не запомнил. Мало ли на свете разных приключенцев?
Пока Ирремид улаживал свои дела с Пилар, Канти отвлеклась на происходящее на сцене. Там разыгрывалась драматическая сцена: актриса-ведалкен изображала девушку, которая влюбилась в человека и решила ради него бросить институт, ректор которого пытался методически объяснить ей нерациональность такого поступка. Несмотря на то, что текст постановки изобиловал терминами стохастического факторного анализа, слова ректора звучали пронзительно-эмоционально, и любой зритель немедленно проникался уважением к игре актера. Наверное. Потому что на самом деле, вне контекста постановки сцена выглядела немного дико.
Канти посмотрела на портрет смертницы, которым ее снабдил Виджай, и фыркнула. Вряд ли по такой картинке можно найти кого бы то ни было! Тем более, если припомнить: Виджай забыл, что волосы девушки были перетянуты пестрой лентой на макушке. И что на лбу ее красовались нарисованные оранжевым пигментом две вертикальные полоски - отличительный знак одного из человеческих племен, что проживают в посаде внутри северо-западного зеленого колеса. Да, и еще у нее была родинка на губе. И несколько шрамов: один на левом виске, уходящий под линию роста волос; и три параллельных тонких, на левой щеке. Такие шрамы похожи на следы столкновения с детенышем саблебивня - крупной дикой кошки, что живет в джунглях Каладеша. В естественных условиях, самка саблебивня никогда не подпускает никого к своим детенышам - поэтому можно было предположить, что Шапочка взаимодействовала с более или менее одомашненным животным. А еще у Шапочки был большой шрам от ожога на левой ладони, но тут Виджая можно было немного простить: на его рисунке у Шапочки вообще не было рук. Ну, Виджай! Ну, рисун!