Жизнь несправедлива. Бессмысленна. Человек - лишь расходный ресурс для Империума.
Ложь! Богохульство! Ересь!
Глупцы, что позволяют себе подобные мысли, ничего не знают, даже не представляют себе истины. Священные тексты, на изучение которых Тиберий потратил годы, взывали к верности Трону и Терре, побуждали к повиновению Повелителю Человечества, разжигали отвращение и ненависть к чужим, еретикам и предателям. Но тогда, в спокойной, скромной жизни простого библиотекаря и одного из хранителей монастырских архивов, Тиберий не до конца понимал, насколько правдивы и правильны эти речи и проповеди. Даже он, потративший свою жизнь на постижение священной мудрости, был слеп.
Но тогда ему и всему Тармовару было послано испытание, дабы узрели сомневающиеся страшную правду, осознали, что лишь в служении Золотому Трону есть спасение. Целый мир запылал пламенем войны, где еретик скрестил мечи с праведником, позволившим себе грех бездействия. Это был суровая кара за то, что слуги Его позволили скверне угнездиться в самом сердце своего мира, суровый урок того, что нельзя терять бдительность, ибо любом может стать предателем.
Но теперь, в неисчислимых световых годах от дома, все это казалось Тиберию таким далеким, словно произошло десятилетия назад. Сейчас, находясь среди истово верующих, Рекс почти забыл кошмарные лица врагов, отвык от кошмаров войны. Было ли это ошибкой заблудшего или же небольшой наградой за достойную жизнь?
Тиберий не мог даже посметь судить об этом, ибо был всего лишь слугой Его, недостойным, чтобы задумываться о таких вещах.
Появление посланника Инквизиции быстро поставило точку в опасных рассуждениях молодого монаха и заставило его смутиться общего внимания. Вероятно, то, что Тиберий никак не мог привыкнуть к тому, что он более никогда не вернется в тишину и полумрак библиотеки, было непростительным пороком, но сие он пока никак не мог искоренить. Смущенно опустив взгляд в пол, Тиберий направился следом за воином Инквизиции.
+++
Сомнение - суть ересь. Уклад жизни Империума - есть творение величайшего, божественного Императора и смертный никогда не сможет постичь божественного замысла...
Но теперь, ступая по коридорам "Искры-в-Сумерках" Тиберий испытывал ничто иное, как сомнения и стыд, что позволял себе подобное. Император диктует свою волю и правоверный должен лишь подчиняться, но... Но правильно ли то, что лишь единицы могут позволить себе утопать в роскоши? Ведь именно непозволительный покой, беспечность и роскошная жизнь привели к тому, что Тармовар утопал в крови. Именно с позволения впавших в отвратительную ересь вельмож ужасный культ смог так глубоко пустить корни и распространить свою заразу. Более того, наиболее яростный отпор еретической мерзости дали те, кого высокие лорды считали наиболее презренными - братства нищенствующих паломников, ополчения простых рабочих, для которых вера и проповеди были единственным утешением в их непосильно тяжелой жизни, простые монахи, никогда не бравшие в руки оружия и рядовые солдаты, обученные выполнять приказы и не сомневаться.
Тиберий все больше замыкался и напрягался, с каждым пройденным метром на борту корабля, вглядываясь в диковинные маски экипажа, сравнивая безликие образы с лицами паствы отца Ёноха и с ужасом понимая, что видит очень мало общего. Колоссальные различия между богатством покоев капитана корабля и аскетичностью его собственного монастыря и часовни отца Ёноха, изобилие невиданных явств, блюд и фруктов на на богатом столе ни шло ни в какое сравнение с тем пайком, что Тиберий делил с паломниками и верующими на пути в этот уголок космоса. И это лишь сильнее толкало монаха в пучину сомнений, разжигая еще больший стыд в его душе, укрепляя фундамент его кризиса веры.
Уже казалось, что монах не может чувствовать себя хуже, но появление неожиданного оратора, в лице искалеченной девушки, существующей лишь благодаря техномагии Механикус, заставило вырваться непрошеный вздох из груди Тиберия. Столь явное осквернение совершенной человеческой формы, пусть и созданное руками терпимого в Империуме культа Механикус, было бы недопустимо на старом Тармоваре, ибо считалось бы оскорблением Имперского Кредо. Ибо написано "Человек - есть образ и подобие божественного Императора, изменение формы и сути человека - есть гнусная ересь".
Немалых усилий далось Тиберию не высказать своего негодования и протеста против подобного и выслушать эту нечестивую пародию на человека до конца, устремив немигающий и сосредоточенный взгляд на краешек стола и сжимая кулаки, заблаговременно скрытые столешницей.
Впрочем, Рекс умел не терять рациональности и терпения до конца даже в самых неблагополучных условиях, и потому здраво рассудил, что в подобном расположении духа, весьма сильно расшатанным за столь короткий промежуток времени, ему стоит помолчать.
Соблюсти формальности знакомства и узнать своих новых товарищей в деле служения Трону и Терре поближе Тиберий еще успеет, также, как и предаться размышлениям по поводу предстоящего задания, связанным со столь противным правоверному человеку, как сношения с ксеносами. Более насущным делом сейчас было взять себя в руки и, как минимум, не наговорить неподобающих вещей, что в данной ситуации лишь навредит общему делу и, вероятно, лишит Тиберия какой-либо возможности соучаствовать успеху расследования.