И вот, когда кажется, что вот теперь-то, теперь-то уж точно хуже быть не может, случается какое-нибудь очередное дерьмо, на которое толком даже и не знаешь, как реагировать.
Поступок рядового Юнгера шокировал лейтенанта. Какое-то время он просто молча стоял, потрясённый увиденным, а потом как-то сник, сгорбился. В какой-то момент ему показалось, что его офицерские погоны начали чересчур сильно давить на плечи. Гюнтер сегодня видел много смертей. Некрасивых, ужасающих, жутких. И сам чуть не погиб. Но лейтенант понимал, что это война и потери неизбежны. Но чтобы вот так, самому?
Рядовой Эрнст Юнгер. Казалось бы, хороший солдат. Умный, инициативный, исполнительный, дисциплинированный. Немного неуверенный в себе, но это поправимо. Командир ведь и правда собирался представить его на повышение до капрала, а там, глядишь, через какое-то время можно было и командиром отделения назначить. И тут случается это.
"Зачем? Он что, всё ещё винил себя в том, что не успел спасти остальных? Не понимаю. Неужели, его чувство вины было настолько гнетущим? Но ведь он же убил пятерых рейдеров, считай, в одиночку! Остальные сделали и того меньше, а некоторые и вовсе не успели даже выстрелить. Как можно быть настолько требовательным к себе? Решительно ничего не понимаю!"
Лейтенант присел на один из каменных валунов у дороги и продолжал смотреть на погребальный костёр.
"Это я во всём виноват... Я не должен был спать. Нет. Моей обязанностью было бдить и контролировать личный состав. Если бы я не заснул, ничего бы этого не было. А теперь я потерял и личный состав, и груз. Хм... "Потерял"? Проебал! Бездарно просрал! Это пиздец пиздецовый! Это Трибунал! И последний внушающий доверие свидетель произошедшего только что застрелился на моих глазах! Кто поверит словам недавних арестанток? Кто теперь сможет подтвердить мои слова? А что дальше? Возможно, расстрел. Или, в худшем случае, разжалование и пожизненная каторга. И несмываемый позор на семью! Так какой смысл...?"
Погоны продолжали давить на плечи. Наверное, это и есть "груз ответственности". Всё ещё продолжая сидеть на камне, лейтенант достал из кобуры револьвер и с видом мрачноватой задумчивости взвесил его на ладони.