Едва слышно скрипнул пружинный каркас, когда Антон сдвинул одеяло и спустил на пол ноги. Лунный свет играл в комнате, набросив на стол затейливый маскхалат из серебряных пятен и теней от листьев. Он сочился в окно будто варенье, сваренное в неведомой реторте из аргентума и молока. Он лишал предметы дневной плотности, заменял их зыбкими тенями. Из тишины и тревожных мыслей была соткана ночь над пионерлагерем. Из темноты и неясных снов нарисовал лунный карандаш свой неоконченный эскиз: застывшего на кровати мальчика.
Антон слышал рассказ Борисова, и теперь его голос снова и снова рассказывал о Хозяине лесов. Закрыв глаза, Свечников вслушивался, пока не убедился — он один в комнате, это луна играет с ним. С соседней кровати доносилось ровное сопение Владика. И всё. Прочее — только воображение. Только воображение...
Но почему-то мурашки бежали по голой спине Антона. Он аккуратно взял со спинки кровати рубашку, которую снял ради конспирации, а потом подкрался к дверям, переступив через третью половицу. Оттуда забрал кроссовки, не надевая их, и повесил на шею за шнурки. Ступая едва слышно, касаясь босыми пальцами прохладных досок, Антоха подкрался к окну. Встав на цыпочки, он вытянул заветный карандаш. Карта лагеря чуть шевельнулась, показывая наличие ветерка, и тут пионер в нерешительности замер.
Вместо жизнерадостной зелени перед ним высилась чёрная стена. Трава ныряла в брустверы у корней орешника. Рябина сомкнула листья, римской «черепахой» защитив подступы к ольхе. А разнородица деревьев из весёлого и буйного приволья, где днём скакали зайчики солнечного блеска, вдруг стала зыбкой серой пеленой. Что там Влад рассказывал про Хозяина...
«Ты не за хозяевами тудысь идёшь. Нет в социалистической стране ничьих хозяев», — пришлось напомнить себе подростку. — «Ты идёшь за чернобыльской белкой-мутантом. Соберись, Антон, и полезай в чёртово окно! Что бы сказал Генда!»
Импровизированная речь помогла. Забравшись на подоконник, Антоха по очереди перенёс ноги наружу, а само окно закрыл обратно, вставив под защёлку сложенную вчетверо карту: чтобы шпингалет сам собою не упал в колечко. То-то бы удивился Влад, проснувшись от стука снаружи и вежливого покашливания. И вот уже мальчик был снаружи. Прохлада забиралась под рёбра, так что он, отбежав на приличное расстояние босиком, быстренько надел обувь, застегнул рубашку и, крадучись, помчался к библиотеке, стараясь избегать дорожек. Карта лагеря нашла заботливого хозяина: за день её таскания Антон выучил план почти наизусть и мог ориентироваться в жилой зоне вслепую. Фактически, так и получалось, стоило облакам закрыть луну.
«Я это сделал! Я это сделал! Е-хе-хе-хе-хе!» — колотились мысли вместе с сердцем.