Ребра уже почти не болели. Возможно, благодаря туго наложенным бинтам с легкой руки преподобного Варнаса - сделать глубокий вдох уже не получалось, но, наверно, этого того стоило. Не смотря на всю усталость, Фуко боролся со сном до последнего, будто бы чувствуя, что там, в глубине грёз вновь ждет его Лабиринт... Ждёт и готовит ответ на нахальство юного потомка Энквитуров. "Нет, лучше бы ещё посидеть", - думал Гарольд, сидя за столом в торговом посту, как и сутки назад. Правда, в этот раз "Стетсон" лежал на столе рядом с простреленной верхушкой, а окровавленная рубашка и жилет помощника судьи лежали на полу. Гарольд, ежась, накинул на оголенные плечи свой плащ. Уже третий стакан "особого" от Эдвина Бартена залетал внутрь стрелка, видимо, в тщетной попытке успокоить душу. И с чего это, вообще, Фуко взял, что алкоголь поможет ему взбодриться?
Сон был тяжелым и душным, но нес с собой не так много кошмаров, как полагал изначально стрелок. Возможно, алкоголь всё-таки сделал своё дело. В этот раз в сны Гарольда прокрались двое: Авраам Энквитур, что постоянно указывал куда-то на восток, говоря что-то неразборчивое своим искаженным языком; и Иосиф Гриста. Последний предстал уже не как человек, но гуманойдное существо, больше напоминающее жуткого монстра из ночных сказок, с пронзительным взглядом. Цветами раскрывались чумные бубоны, не оставляя двусмысленности - это создание обречено. Но в своей обреченности оно ещё готово исполнить свой долг.
Но хуже всего был Лабиринт. Гарольд физически ощущал как гнется и трещит изгородь между мирами, как лопаются прутья метафорической ограды, готовясь впустить в этот мир перемены. Во сне Фуко метался среди зеленых стен, норовящих поглотить человечка, но каждый раз ему удавалось вырваться. Шелестели пожухлые листья, исполняя древнюю как сам космос мелодию. Человек - лишь гость на этой земле. Однажды, однажды придет Он и заберет то, что по праву принадлежит ему. Не будет зла, не будет добра. Будет лишь Песня, заполняющая мир. Гарольд слышал, нет, ощущал это обещание, чувствуя как слова вгрызаются в сознание подобно червям, проедающим в яблоке свой путь до сердцевины. Бежать нельзя. Бежать бесполезно. Фуко ощущал как зелень захватывает его, лозы оплетают, а листья лезут в рот, заглушая крик. Он расцветет. Он поймет. Однажды, он станет тем, кто несет в этот мир Песню.
Фуко проснулся засветло. Голова гудела, а тело затекло от неудобной позы за столом - похоже, он уснул как есть. На негнущихся ногах юноша поднялся, ощущая как все его тело содрогается от холода. Схватил бутылку с джином и приложился в паре долгих глотков, словно это было то самое зелье Корсакова. Озноб продолжался, как бы не кутался в плаще юный стрелок. Лишь отдышавшись, Фуко понял, что смог вырваться из оков ночного кошмара.
Помощник Уайлд подобрал кровавую рубашку с пола. Надо было выйти на улицу, подышать воздухом. "Помощник Уайлд. Как омерзительно и низко!", - отчитывал сам себя Гарольд, пытаясь совладать с одеждой не разбудив никого из своих соседей. - "Пусть никогда не узнают, что я - та же чума, что и старик Энквитур. Пусть живут в неведении. Так будет лучше для всех. Рано или поздно я сойду с ума настолько, что наберусь смелости пустить пулю себе в висок. Со мной умрет наследие, умрет проклятие. Слышишь, безглазый ублюдок! Тебе не достать меня. Слышишь!", - последнее Гарольд Фуко в сердца говорил предрассветной тьме, выбравшись из торгового поста и прихватив с собой остатки джина. И пусть на улице было холодно, предчувствие нового дня, обновления, немного успокоило душу юноши.
Впереди тяжелый день, так почему бы не утопить кошмары в заботах. "Надо зайти к Касперу", - мысленно поставил перед собой задачу Фуко. Он не хотел оставлять мальчугана с этой обидой. Хотелось надеяться, что не сразу, но Алдерлиф простит "благородного" помощника судьи, что отнял у него месть. А нет... может... может всё закончит шальная пуля из старого ружья?