— Да, в подвал. Там... что-то типа дыры в фундаменте, которая выведет в винный погреб через ещё какую-то непонятную комнату. Погреб путаный, что коровья задница. Знаю, что справа выход, оттудова ветер. Но как до него далеко — ни разу не выяснял. Налево тоже что-то есть. И прямо тоже. Эти богатеи же как жили: сами сверху, а буфетные и лакейские завсегда под землёй.
Он примолк, грея у рта ладони. В ночи едва слышно звучал нестройный хор мужских голосов, выводящих песнопения. Часов ни у кого не было, но, кажется, вечерня только началась. Спустя секунду это подтвердил далёкий удар колокола с ратуши, которая теперь спряталась за холмом. Девятый час.
А сзади надвинулся мрак. Спину подпирали труднопроходимые заросли таволги и крушины, единый шуршащий вал. Скрипели лысые осины да клёны, шумел над головами дикий кедр — низкорослый, ломкий, совсем не такой, как величественные деревья Побережья. Даже фандалинский лес гнулся к земле, крался вместе с болотным туманом. Ему бы окружить, утащить в чащу без возврата. Мистер Дендер в совершенной растерянности оглядывал тёмный склон.
— Дерьмовое место, — вдруг пробормотала Торнтон.
— Вот и я это чую, — Эдвин зашуршал кустами, примериваясь к двустволке. — Здесь ночь ещё помнит времена, когда в холмах жили дикие люди.
— Вы романтик, Бартен. Я о том, что внутри стрелять неудобно.