— Нет! Нет, нет и нет! — запальчиво повторял мэр. Толстяк вскочил и ходил от окна к окну, заламывая короткие ручки. — Я ничего не желаю об этом знать. Парни нашего пастора, да будет вам известно, берегут мир и покой в моём городе.
— Это банда убийц!
Альбин мимолётно сморщился:
— Это ответственные горожане, вот как я скажу. Никто не выдвигал против них обвинений, ваша честь.
— Я выдвигаю! — Холлвинтер пристукнул тростью.
— Ох-х-х... — Роше со злостью покосился на вошедшего Гарольда. — Ваша честь... Мой город, мой страстно любимый Фандалин, он охвачен неведомой хворью. Да посмотрите на меня, я скинул двадцать фунтов за эти месяцы! Не считаете ли вы, что исправлять напасть столь Догматического размаха есть больше задача Бога, нежели человека?
— Вот уж поистине катастрофа. Не уклоняйтесь от вопроса!
Глубоко-глубоко вдохнув, толстенький мэр вытер рукавом халата плешь и плаксиво воскликнул:
— Тогда... тогда вот мой официальный ответ, добрый господин Холлвинтер. Город не нуждается в судье. У меня сказано, что вы едете заниматься делом какого-то пропавшего аудитора. Им и занимайтесь. Но помещения и поддержку я вам, к сожалению, не могу предоставить.
— Мои полномочия куда шире. Вы сами это знаете.
— Ох-х-х-х... — казалось, мэр вот-вот начнёт сдуваться, под пенсне чередовались страх и паника. А потом они сменились озарением. Альбин Роше перешёл на хитрый тон. — Знаете... на самом деле, допустим... допустим... если бы вы восстановили авторитет власти в этом городе... допустим, ограничив деятельность разных гражданских объединений...
— Вы имеете в виду Красных колпаков и вашего сумасшедшего священника.
— Я имею в виду разные гражданские объединения.
— Колпаков!
— Объединения! Так вот... если бы, скажем, возникли определённые гарантии всеобщей безопасности без их участия... и моей личной в том числе... тогда, возможно, в мэрии нашлось бы подходящее помещение... А теперь, к сожалению, у меня завтрак на носу. Прошу извинить!
* * *
Громила на крыльце пропал. В ратуше не обнаружилось больше ни единого человека, поэтому Гарольд и судья Холлвинтер беспрепятственно покинули её и снова очутились на площади, затянутой туманом. Липко-тёплое солнце сочилось сверху, отравляя облака желтизной, и почти физически чувствовалось, как тяжело дышится в Фандалине. Испарения с болот и сырой воздух над рекой не добавляли свежести. Однако Гарольд видел, что давешние фермеры не спешили расходиться. Собравшись у своей телеги, они что-то обсуждали, поминутно оборачиваясь к ратуше. Только монахиня исчезла со ступеней часовни, а на крышу салуна уселось несколько ворон. На мгновение почудилось, что их глаза покрыты янтарной коростой.
Утирая шляпой лоб, старик Холлвинтер раздосадованно и утомлённо объяснил:
— Этот идиот запуган до полусмерти. Похоже, джентльмены внизу были не охраной, а его тюремщиками. Во всяком случае, он даже не знал, кто там дежурит. Весь город под подошвой у психопатов.