Урсула думала о деньгах. Она думала о деньгах даже последние два дня, когда неприветливое графство Фандалин очень настойчиво убеждало её, что затеянное предприятие выйдет ей боком, посылая тревожные знаки тут и там. Но даже пугающий шёпот ветра где-то в чёрных провалах древнего леса, будто он нёс по кривым скрипящим ветвям чьё-то бормотание, как если бы пряталась в этой черноте безумная шепелявая старуха, нарочно пугающая Урсулу страшными сказками, не мог заглушить воображаемого звона золотых монет. Ничто не могло его заглушить. По крайней мере, из того, что успела Урсула повидать за свою жизнь, в общем-то, изрядно наполненную разного рода событиями.
И с разного рода людьми ей тоже приходилось иметь дело, хотя её нынешние попутчики компанией были той ещё.
К молодому человеку, всю дорогу погружённому в умную литературу, у неё, на самом-то деле, особых вопросов не было. Но для его же блага лучше бы молодой адепт точных наук подался на государственные службы, вот хоть и в судостроители, или в учителя, опять же, или на худой конец в портные — с его-то навыками какие бы платья шил! — а его совершенно равносторонние пятиугольные печенья расходились бы по всему Невервинтеру ещё до завтрака, займись он своей кондитерской… А нет, всё туда же — скользкие контракты, гремящие фургоны, грязь, дождь, лес, глупые постовые и жуткие бродячие церковники, шугающие похуже портовых мордоворотов. От тех хоть знаешь, чего ждать…
А чего ждать от этого вот? Насупился, идёт как на казнь — или их ведёт? — то молчит, слова не вытянешь, а то такое брякнет, что уж лучше б молчал. Вот кого-кого, а их братию Урсула всегда старалась обходить стороной. Не то чтобы она совсем не верила в высшие силы, но в их земных представителей точно верила не особенно. Хотя если быть до конца честной, ей и попадались-то или правда блаженные, или как минимум недальновидные, если не сказать глупые. Но преподобный Варнас, похоже, случай отдельный, и она всё не могла понять, как найти к нему подход, да и нужно ли вообще, поэтому лишний раз старалась не провоцировать святого отца на диспуты, тем более религиозные.
Тем же, с кем ей удалось мило побеседовать — если их попытки вести осмысленный диалог можно назвать милыми, — оказался Гарольд. Ах, и какой же чудесный собеседник и вообще попутчик мог из него выйти, если бы не эта напряжённость, не это странное, практически интуитивное чувство угрозы, сквозящее где-то в нервных движениях его плеч, или в подрагивании губ, когда он неуклюже отвечал на её шутки… или в его постаревших глазах? И сначала Урсула думала, что знает, откуда взялось это чувство и почему оно обманчивое, а страх её смешон. Юноша-то просто из тех, что пристрастились к сладким иллюзиям паров мордэйна, «сонной мглы», как его ещё называют, или обманчивой лёгкости движений и остроте чувств, которые дарит каммарт, и потому-то он настолько оторван от последних событий и привычного любому нормальному человеку быта вообще. Какое-то время в ней боролись отторжение и жалость к своему случайному попутчику, вместе с мыслями о том, может ли она как-то использовать эту его слабость, — но спустя время и в этом предположении она начала сомневаться. Да и так ли ей важно? В конце концов, они просто коротают время, а её дело и её цель важнее и больше, чем он, чем геометрия фургонного школяра, чем пасторство пастора — вот бы только он не прознал, — чем предупреждения похмельного унтера, чем что угодно ещё. Такого в её жизни, может, уже и не будет — вот о чём надо думать.
Поэтому Урсула думала о деньгах.
...Ровно до того момента, когда увидела их. Гарольд тоже их увидел. И сколько-то секунд они оба, наверное, оторопев и натянув похолодевшими руками вожжи, просто смотрели. Так ли это, и сколько прошло времени, и шло ли оно вообще, Урсула не осознавала, продолжая пялиться на ужасную картину и пытаясь сглотнуть подкатившую к горлу мерзость. Из замешательства её вывел голос Гарольда. Урсула перевела на него немигающий взгляд, и в этот момент его запавшие страшные глаза показались ей милее и роднее глаз матери.
— Валден… Роя?.. — язык не слушался её совершенно.
Она медленно развернулась и, деревянно переставляя ноги и руки, полезла через козлы в фургон. Внутри ей отчего-то показалось безумно душно, и Урсула рефлекторно дёрнула ворот, но надышаться не получалось. Думать не думая о том, в какое удивление приведёт юного Валден-Роя её бледное перепуганное лицо, она потянулась к нему, впилась пальцами в плечо и что есть сил затрясла, словно будила от спячки мёртвого. Спал он или нет, умер ли за последние полдня, что они с Гарольдом провели за светской беседой, или ещё не успел, но прямо сейчас ему лучше бы выглянуть наружу и своими глазами посмотреть на то, что видели они.
— Гспдн Ва-алднрой, там с-снаружи… штуки, — ужас Урсулы был неподдельный, — и они жрут коней!