Он окинул взглядом уничтоженный лагерь, истекающий струйками черного, смоляного дыма, поднимающегося над шатрами и палатками, на копошащиеся внизу жалкие остатки маленького отряда, в одночасье не просто потерявшего все, но еще и оказавшегося в долгу перед армией вольных наемников, собирающихся в Мессине. Был ли выбор у этих людей? Был ли выбор у него самого?
Взгляд воина поднялся выше, устремившись к западу, в сторону его родной земли. Далеко его забросила жизнь, верно? Как долго еще придется бегать, прятаться и сражаться, прижатому спиной к последнему рубежу? Все это было столь бессмысленно, столь глупо и безнадежно, что выразительные губы скривила злобная усмешка. Он не хотел больше бегать. Там - на севере, был его шанс, его возможность обрести славу и силу достаточные, чтобы однажды вернуться домой с войском и взять то, что принадлежит ему по праву. Он был готов бросить вызов Мойрам, но не один...
Опустив глаза, Беллерофонт еще раз осмотрел четкую цепочку следов, оставленных фургонами и огромными лапами серого титана. Эти ублюдки были слишком самонадеянны, они не думали, что кто-то рискнет броситься в погоню. Не думали, что другая ночь может стать их приговором. Он был уверен, что они перебили почти половину, ведь сам Бел сразил троих, а его могучий друг четверых. Если и другие выжившие были столь успешны - у них будет шанс победить. В живых всегда остаются только самые стойкие, умелые, надежные и удачливые. Каждый из них будет кстати.
Медленно спустившись с холма, воин поправил плотный кожаный нагрудник и улыбнулся товарищу - воину столь огромному, что была удивительной мысль, что Вулкан - всего лишь человек. Он возвышался над мистием на добрых две головы и был крепче любого существа, которое Бел видел в своей жизни.
- Мы сможем нагнать их, друг мой, - он по-дружески хлопнул титана по плечу и кивнул в сторону лагеря. - Думаю, почти все они согласятся отправиться с нами. А если нет... значит Арес приготовил нам чуть больше крови и жертв на каждого. Пойдем, добавишь моей речи весомости.
Войдя в лагерь, Беллерофонт прижал свой круглый щит, лишенный украшения к груди и глухо ударил в бронзовую поверхность яблоком изогнутого меча. Убедившись, что сумел привлечь внимание большинства из тех, кто самостоятельно держался на ногах, он глубоко вдохнул и начал:
- Я знаю, что вы подавлены! - Начал он громко, глядя на освещенные редкими факелами лица в предрассветном сумраке. Сам мистий встал так, чтобы находиться прямо в кругу света большого светильника, воткнутого в землю. - Я знаю, что в вас клокочет ненависть и обида на ублюдков, что напали на нас и ограбили столь бессовестно, что плут Гермес мог бы гордиться ими! Но послушайте, что я скажу вам, храбрые воины и воительницы, волею плетения Мойр оказавшиеся здесь - с нами. Наши обидчики уверены, что устрашили нас. Им кажется, что мы не посмеем двинуться за ними, и оставили столь четкий след, что я найду его даже в ночной мгле! Вы - храбрые дети и пасынки Эллады и иных земель, не можете оставить сей проступок безнаказанным! Поэтому мы, - он кивнул в сторону Вулкана. - С первыми лучами солнца пойдем по следу грабителей и отберем то, что было у нас украдено. Мы вырежем их черные сердца и скормим голодным богам! Сегодня у паромщика будет много работы... но после станет еще больше!!!
Переведя дух, Беллерофонт бросил короткий взгляд на товарища, ища намека, что речь вышла как надо, и снова обернулся к зрителям.
- Все, кто сможет стоять на ногах и не получил ран слишком серьезных - присоединяйтесь к нам. Там наша слава и наша честь, если она кому-то важна. Все, в ком мои слова нашли отклик - бейтесь рядом с нами, и мы вернем все, что было потеряно, а после возместим с лихвой! Ну, вы со мной, воины?! Вплетете свои имена в легенду?!
И грохнул по щиту, вырвав у бронзы глухой, могучий звук, похожий на рев горна, но многократно более тихий, ощущающийся скорее кожей и разумом, нежели ушами. Звук призыва на битву.