Медленная расправа чревата сопротивлением, но Маринетт пребывала в другой весовой категории. Сколько вампирша не царапала когтями руки своей сестры по не-жизни, вырваться из ее цепкой хватки не удалось. Салазар и Снэбьерн ощутили странный холодок, пробежавший по коже и всегда сопутствующий мучительной смерти, которая происходила прямо на их глазах. Последний дух вырвался из тщедушного тела некогда красивой девушки, и она обмякла в руках Маринетт.
Трэлл, расправившийся над своим собратом, покорно ждал своей участи у лестницы. Так же безучастно, как он наблюдал за льющимся из бочек вином, он встретил свою смерть - и это был последний вампир в имении Черный Вереск. Кажется, эта напасть - не в обиду Маринетт! - миновала эти края. Герои осмотрели подвал и нашли тряпье, оставшееся после несчастных путников, попавших вампирам на зубок. Среди них была и лютня, на которой шаловливая женская рука выписала завитушки и цветочки. Похоже, это все, что придется хоронить родне непутевой бардессы. Возможно, это и к добру - ведь жителям Рифтена предстояло оплакивать погибших. А их в бою, развернувшемся на другой стороне озерного островка, было немало.
- Чтоб сгинул пропадом этот рассадник... - встретил героев Унмид Снегоход. Вид у него был потрепанный, и немудрено: вокруг лежало не меньше десяти вампиров. Видно, сражение с ними и задержало стражу. Некоторых, их тела лежали неподалеку, и вовсе отправило к праотцам.
Удостоверившись, что гнездо "кровавых тварей" зачищено - Унмид не скупился на эпитеты в их адрес, хускарл зажег факел и, подумав секунду, бросил его на крыльцо усадьбы. То же сделали и другие воины.
- У рода Черный Вереск найдутся другие заботы, нежели о пожаре печься, - мрачно сказал Унмид, и его слова оказались поистине пророческими. Семья, правившая Рифтентом много десятилетий, пала, потеряв свой остов, свой стержень - Мавен. По всей стране расползлись слухи, что она так и не оправилась от потрясения и от вампирского гипноза, найдя спасение и утешение в храме Кинарет. Сын ее спился, быстро нарвавшись на нож то ли Темного Братства, то ли пьяного собутыльника, и вскоре из таверн исчез знаменитый напиток. И хорошо. Участникам вампирской бойни его аромат напоминал бы тесный подвал да клацанье вампирских челюстей.
Произошедшее тяжело ударило по Рифтену. Хоть таинственная группа путников, о составе и численности которой шли самые яростные споры, и вскрыла преступную кровавую сеть, народ все же опасался соваться на его дороги. Впечатленные произошедшим гости спешили вернуться домой - и, кажется, именно это беспокоило Бердвара, а не выяснившаяся кончина его родственницы. Он забрал лютню, выплатил то, что полагалось, и, уточнив, не собирается ли бравая троица в Фолкрит, присоединился тем же вечером к каравану. И его примеру последовали многие... Торговля в Рифтене пришла в упадок, зато число краж в других областях увеличилось! Кровавое проклятье Рифтена стало причиной рассредоточения Гильдии Воров по всему Тамриэлю.
Но были у произошедшего и светлые стороны. Ярл щедро наградила тех, кто проявил активную гражданскую позицию и удивительную прозорливость. Снегоход же, отведя собрана-Снэбьерна в сторонку, поклялся, что, мол, одно слово - и он встанет с Одноглазым плечом к плечу или же, коли дело будет вне Рифта, черкнет своим друзьям, ведь собрат уберег хускарла от большой беды. Продави его Мавен да вскройся эта история, не сносить бы Унмиду головы! Салазару досталась та же солидная денежная награда, что и Снэбьерну. Бедняга Шадр, нахватавшись сплетен еще более ужасающих, нежели действительность, выбил у своего шефа огромную скидку на хорошего скакуна, который наверняка придется к месту в странствиях рискового целителя. А Маринетт... Маринетт, как и всегда, осталась в тени. Вольная ночная птица, перед которой открыты все дороги.
Долго еще будет Осенний лес помнить Кровавое Проклятье Рифтена, но то уже прошлое, а будущее - уже впереди.