Будто в извинение за причиненные неудобства судьба перестала быть злодейкой и не причинила путникам никаких хлопот. Копыта лошадей мерно цокали по камням, тихо поскрипывала телега, погружая всех в сладкую дремоту. Благо, влажный ветерок со стороны озера Хонрик прогнал сон, подкрадывающийся подобно покойным бандитам. Опавшие желто-алые листья покачивались на темной воде, а в нависшем над ней тумане проглядывались очертания крыши дома, возведенного на небольшом острове в центре озера.
Чем ближе они подъезжали к Рифтену, тем больше встречали на своем пути людей. Благо, у ворот не было столпотворения, и судя по шепоту среди усталых путников, то было изменение к лучшему.
- Наконец-то не нужно торчать по часу в очереди! - голос молодой девушки, облаченной в черное, звенел аки колокольчик среди уставшего люда. В корзинке ее были грибы, травы всех мастей и цветов, коренья, ягоды, древесная кора, да даже крылья бабочек! Труднее было сказать, чего из природных даров, расходных в алхимии, в корзинке нет. - Где это видано: шмонали даже своих, облапают всю с головы до пят, пока все обыщут и обсмотрят! А все из-за того полудурка...
- Это который старуху Грелод порешил? - спросила ее подружка, одетая куда более красочно и ярко.
- Именно! Мой папенька еще добрым словом его вспоминал, мол, хорошее дело сделал. Фу! Из-за него страже втык дали, жили как в тюрьме, да и оболтусы эти теперь всему городу проходу не дают! Еле платье отстирала...
Дальнейший лепет девушки затерялся где-то за воротами. Телегу пришлось оставить в конюшне, как и лошадей. На Салазара и Снэбьерна стража не обратила особого внимания. М'Антис и Маринетт же удостоились подозрительного взгляда, но придираться к ним не стали - и вот все они успешно миновали северные ворота.
На тех, кто попадал в Рифтен впервые, деревянные двухуровневые помосты неизменно производили впечатление. Для местных же мосты и каналы были обыденностью, и скрип досок под ногами они совсем не замечали. Обычно. Сейчас же, случайно взглянув на наполовину обрушенный, обугленный дом с обгоревшей вывеской "Эликсиры Элгрима", люди тотчас отводили глаза или смотрели на свои ноги. Нехорошо таращиться на чужое горе, тем более, на площади было чем заняться. Солнце только начинало клониться к горизонту, и народу на улицах было много. Звенел молот кузнеца, работающего у своей жаровни. Не утихал людской гомон подле торговых прилавков, да несла свой дозор стража, поглядывая по сторонам и покрикивая на крутящуюся среди людей детвору.
- Пойду я... куда там... на ночь устроюсь. Народ поспрашиваю, - сказал Бёрдвар и, развернувшись, едва не врезался в двери таверны "Пчела и Жало", на которых какой-то хулиган нацарапал ромб с вписанным в него кружком. - Ох! Нет, не туда. Дороговато. Я в Ночлежке Хельги, если что.
От таверны Бёрдвар отошел очень вовремя. Двери приоткрылись, и оттуда вышел на нетвердых ногах молодой редгард, от которого шло странное амбре выпивки и навоза.
- Земля-я-як! Слышь, как ты, чего ты? - затянул он, увидев Салазара и расплывшись в улыбке. - Какими судьбами тут, а?
Снэбьерна же не отпускало ощущение, что за ним кто-то наблюдает. У подпирающей веранду балки стоял крупный мужчина с редкой бородкой, облаченный в тяжелые, подбитые мехом доспехи. С видом хозяина - хотя ярл Рифтена вроде бы Лейла, которая женщина? - он оглядывал гостей города и вот уже минуту не отрывал взгляда от Снэбьерна. Судя по тому, сколь неприязненно этого здоровяка сверлила взглядом высокая женщина с модной нынче темной полосой краски на лице, его властные замашки были по душе не всем.
М'Антиса и Маринетт тем временем обступила местная детвора. Одеты они были бедно и одинаково, как на подбор. Русоволосая девочка с жидкой крысиной косичкой, кажется, стеснялась этой бедности. Она прятала руки за спиной и с робким интересом рассматривала Маринетт.
- Эй! Я знаю, кто ты, каджит! Слава Ситису! - вдруг воскликнул мальчишка позади М'Антиса, а скромная девчушка в тот же момент подпрыгнула, вытянув руку с измазанной чем-то ладошкой и, очевидно, метясь в маску Маринетт.