Важной особенностью «Синего Марлина», таверны что находилась в центре зажиточной деревни Брейлес, была не только вкусная еда и свежее пиво, а теплая и доброжелательная атмосфера. Несмотря на то, что шумные попойки здесь проводились с удивительной регулярностью, на них нельзя было увидеть ни серьезной драки, ни крепкой ругани. Местные — честные турдолюбивые селяне — ничего между собой не делили. Тогда как пришлые постояльцы, быстро проникались гостеприимством хозяев и дружелюбием жителей.
Сегодняшнее утро почти ничем не отличалось от всех остальных. Хозяйка таверны, по-деревенски аппетитная дородная баба, сновала с подносом между столов, собирая грязную посуду. Редкие же постояльцы заканчивали свой завтрак — в этот раз подавались жареные яйца с кусочками вымоченной в рассоле свинины — и спешили по своим делам.
Все было привычно, рутинно и благочинно, за исключением одного единственного столика. Посуда с него не собиралась, да и близко к нему старались не подходить. За столиком спали трое. Точнее, буквально завалившись на стол, лишь один — широкоплечий дворф по имени Флинт. Его имя вчера хорошо запомнили, ибо он выкрикивал его половину ночи, восхваляя свои прошлые подвиги и будущие победы.
Рядом, облокотившись спиной об стену, дрых высокий худой мужчина — полная противоположность своему собутыльнику. Удивительно, но даже во сне спина и голова человека держались прямо, а рука покоилась на эфесе короткого меча. И только по естественно приоткрытому рту и глубокому дыханию можно было понять, что он действительно в отключке. Третьего же видно не было, ибо он забился под лавку и, сложив руки под голову, храпел в полный голос.
Этого последнего здесь знали хорошо. И не просто знали, а уважали и любили, так же как любили пряный эль, который варился в его пивоварнях. Вчера хозяйка с удовольствием почивала дорогого гостя, и не стала на ночь разгонять слишком уж перепившую компанию. Те же совсем не думали закругляться, пока под утро один за одним не свалились от пьяной усталости.
---
Полдень неотвратимо вступал в свои права. Лучи солнца стали беззастенчиво проникать через окна, и теплым светом слепить глаза спящих. А естественные звуки оживающей таверны начали все сильнее и сильнее тревожить чуткий слух людей, выводя тех из приятного незабытья в суровую похмельную реальность.