Казалось, весь старый дом содрогается от ярости стихии. Щели в дощатых стенах и ставнях вспыхивали пульсирующим заревом, когда очередная молния рождалась над Зелёными горами. Затем оглушительный удар грома подавлял все прочие звуки, как будто Гефест бил по Земле гигантским молотом.
В промежутках между разрядами идти приходилось ощупью, потому что ни одной лампы или свечи не горело. Лестница в два коротких пролёта, пахнущая пылью и — теперь — сырым деревом, привела Джона наверх. Всю надстройку занимало единственное круглое помещение, будто сошедшее с киноэкранов. По стенам змеились кабели и проводники, кое-как приколоченные стяжками к самодельным кронштейнам. На полу, закрывая доски, лежали дорожки из резиновых ковриков. Эти выглядели так, словно коврики усердно скупались по автомагазинам со всей округи и сшивались нитью для документов. Однако среди хаотично расставленных столов Джон видел и вещи, которые никак не мог позволить себе провинциальный безумец с забавным именем.
Конторку в дальнем конце помещения занимал массивный компьютер от «ай-би-эм» с мерцающим зелёными строками экраном. Три года назад он сенсацией прокатился через всю страну. Обладая шестьюстами сорока килобайтами оперативной памяти, способностью читать гибкие дискеты и невероятным графическим интерфейсом, он один заменял целый отдел расчётчиков и секретарш. Подобная аппаратура соревновалась в стоимости с несколькими «Мерседесами», взятыми вместе. Рядом вращался магнитный гироскоп, зажатый между двух металлических колец. К потолку поднимались металлические шесты, увенчанные слабо светящимися шарами из удивительно-серебристого металла. Часть помещения напоминала химическую лабораторию, а часть, с грифельными чёрными досками и длинными строками уравнений, — кабинет в Массачусетском технологическом институте. Бушующие в воздухе молекулы озона пьянили душу, заставляя ускоряться что-то в переделанном сердце.
Но самым удивительным оставался центр комнаты. Крыша, шатром сходившаяся к центру, отсутствовала, и проливной дождь водопадом рушился вниз, на металлический подиум. Столы здесь были раздвинуты, оставляя место для застывшего в центре кресла, похожего на кушетку психоаналитика. Закреплённое над креслом стальное кольцо трещало, когда по нему пробегали слабые голубые искры.
— Молнии! — надсадно крикнула женщина за спиной Джона. — Мы ловим молнии! Они — Небесный огонь! Они оживляют Азот!
Очередная вспышка залила лабораторию белизной, и из-за компьютера поднялся невысокий пожилой мужчина. Он тоже носил халат, накинутый поверх шерстяных брюк и аккуратной жилетки. Седые волосы венчиком окружали блестящую лысину, но в глазах — в ярких, светлых глазах — плясала невероятная сила разума.
— Скорее, в центр! — старик махнул в сторону кресла, и в его голосе Джон узнал второго из посетителей нью-йоркского морга. — И снимайте одежду, если не хотите сгореть!
Женщина отступила к череде рубильников позади лестничного колодца. Там она начала крутить металлический штурвал, заставив сложную систему стальных колец ползти к отверстию в центре крыши и подняться над ним. С громким треском электрическая плеть хлестнула их, отражаясь в миллионах капель дождя, в чёрном небе, в бездонной глубине космоса. Голубые линии мчались по кольцам вниз, рассасываясь по стенам помещения — и только диск над креслом сохранял прежнюю, пьянящую, силу. Волосы на теле Джона зашевелились сами собой.
— Иди, — вторила женщина. — То, что было разъединено, станет единым вновь. То, что было белым, обретёт цвет. Ты завершаешь своё альбедо, дитя Прометея. Пора и тебе познать... милость Создателя.
Дом застонал, принимая всю тяжесть грома.