Так вот почему дриада затеяла эту игру. Заскучала тут одна в полумертвом лесу, вот и выдала... А от этих секретов хоть стой, хоть падай. Эйден после слов Мартина сперва побледнел, а потом пошёл по лицу красными пятнами. Брови его не хмурились больше, наоборот уползли куда-то наверх, на самый лоб, глаза распахнулись широко, ошарашенно..
Вот уж чего не ждал, так того точно.
Что? Да быть не может... Тот надменный бровастый старик просто не может быть его отцом! С чего бы это?!
Эйден-то сам для себя видел отца совсем в других красках.
Представить матушку рядом с этим рыжим носатым вороном невозможно. Ерунда.. Да она же терпеть не может церковников. А уж такого надутого индюка и вовсе на порог не пустила бы, приветила бы веником да кочергой, не иначе.
Что ещё за?!
Генрих фон Торрен...
Эйден невольно поежился, припоминая подробности своей единственной встречи с этим сердитым стариком. Как зыркал тот, недобро и хмуро, оценивающе, как спрашивал что-то странное, казалось, про Кессиг и про матушку, разглядывая амулет с лисичкой. Тогда ещё Эйден удивлялся таким вопросам...
Нащупав пальцами этот самый амулет под рубахой, юноша вынул его наружу, но не посмотрел даже. Что смотреть? Тысячу раз видел... Сжал в кулаке. И вопросительно глянул на Мартина. Тот тоже как-то проявлял интерес к этой простенькой вроде бы побрякушке, которая была у Эйдена с самого детства.
Как же так?
— Как же так?! Мартин... — уже вслух произнёс мальчишка не своим голосом, подскакивая на ноги.