Когда назвали ее имя, Лазурь для ясности поднялась со своей скамьи. В таком виде она молча и спокойно выслушала обвинения в свой адрес - лишь когда заговорил хозяин магазина, девушка цокнула языком и на мгновение сложила руки на поясе в жесте возмущения.
- Я признаю свою вину в сотворении волшебства в священном месте, - начала она говорить, когда получила слово. - В свое оправдание могу сказать лишь, что после получения предупреждения, творить волшебство я прекратила. Вы, однако, правы: мне следовало изначально знать, что для волшебства есть место и время.
- Я признаю, что просила у капитана Леви котенка, - продолжила она. - Однако я не собиралась его ни на что провоцировать, а лишь искренне хотела приобрести кота в подарок господину Эдгару Шеку, потому что мне сказали, что в таверне иногда бывают проблемы с грызунами. Я навела справки в магазине, где мне ответили, что котят продает капитан стражи. Да, мне следовало дождаться, когда капитан будет свободен от исполнения своих обязанностей, прежде чем подходить с расспросами - но в остальном я считаю инцидент недоразумением, и злого умысла за собой не признаю.
- Наконец, обвинение в темном колдовстве - это навет. Барды, действительно, в принципе владеют магией, которая может успокоить человека или внушить ему какие-то идеи - но во-первых, это не темное колдовство, а безвредное очарование; во-вторых, я лично никогда не применяла подобных заклинаний с господину Отто. Я видела господина Отто один раз, во время конфликта в магазине сегодня днем. В тот момент я воздерживалась от применения любой магии, потому что... Потому что там уже, и потому что катары. До и после этого я с господином Отто не встречалась, творить какое-либо колдовство в его адрес возможности не имела.