Гэксу снился мёд. Огромная плошка с медом, в котором плавали прекрасные девы, скользя словно по воде своими стройными манящими телами. Призывно хихикая и переворачиваясь вокруг себя, демонстрируя то пышные груди, то объемные ягодички, лишь иногда скрываясь в полумраке набегавших пенистых облаков... Только одна из теней осталась на месте, превнося легкое дуновение холодного воздуха в виде мурашек на нежной коже. И ветер начал усиливаться, прямо в лицо Гэксу, отчего ему пришлось придерживать свою треуголку рукой уже двумя руками. В какой-то момент свист ветра перерос в шелест, шелест в писк, а затем в жужжание... И тогда стражник поднял взгляд к небу, опустив руки и челюсть. Злополучная треуголка, даже не попрощавшись взяла и улетела куда-то, оставив сыщика без поддержки. Но ему было плевать: огромная летучая мышь с плечинными крылышками и головой Иперита с горящими глазами и торчащими клыками. Слепо щаря по своим карманам плаща, наплечному поясу с кинжалами и даже пустым ножнам на боку, Гэкс только разевал рот как рыбка, начиная задыхаться. И тут его взгляд упал на голых дев, которые что-то кричали. Кожа на них стала слезать, оголяя кости и мыщцы от каждого движения... к Дорадо! Сыщик в сердцах сделал жест превозносящий Авацину, развернулся и побежал изо сна.
Запутавшись в одеяле, оглушенный от дикого крика святого отца, страж пытался сообразить, что случилось, как ему по глазам ударил яркий столб света...