Рони боком к огню сидела, поглаживала саблю, лежащую на коленях. В ножнах, пока в ножнах. Посуду после ужина уже прополоснула, припасы убрала. Только немного оставила чтобы утром перекусить.
- А у меня нет никакого жениха, - Заявила она вдруг. Не то, чтобы Эйден спрашивал, наверное, сама сказать захотела, - И не было. Мне надо на могилку святого Трафта попасть. Батя мой душегубом был, разбойником. А потом его егерь стрелой зацепил.
Рони пальцами пробежала по грубым сабельным ножнам, отвернулась, глядя куда-то в сторону.
- Я его не знала почти, он редко дома бывал в то время. Если бы помер, тем бы все и закончилось. Но нет, его монах подобрал... или священник. Я в них не разбираюсь, в званиях их. Выходил, подлечил. От законников спрятал. Да ты сам знаешь, Кессиг... ищи стрелка в лесу.
Втянув ноздрями воздух, словно принюхиваясь, Рони замолчала. Контраст очевиден был: леса Кессига, или эти горы чужие.
- Мама той зимой заболела тяжело. Мы думали, что батя умер. Он пропал просто, понимаешь. Тяжело было. К весне вернулся. Как раз успел, чтобы маму схоронить. Мне тогда восемь лет было.
Взгляд девушки запрыгал по дороге, быстро-быстро перескакивая с ложбинки на дерево, с дерева на склон. Шальной язык костра отразился в глазах, сделав их на миг желтыми.
- Не поверишь, Батя бросил свой промысел. Честным человеком стал. Говорил, что многое понял. Что это он виноват, что мама умерла. Сам он в этом году скончался. Пошел дрова в город свести на продажу, а назад шел - волки подрали. Ты знаешь, бывает в лесу такое. Его домой соседи привезли. Он перед смертью просил меня на могилку Трафта этого сходить, помолиться за того мужика, что его спас когда-то и на путь верный наставил.
Рони скривилась как от горького.
- Батя, конечно, не виноват. Он понятия не имел, что Трафт этот не в соседнем селе похоронен. Я вот тоже не знала. Теперь знаю. Но как-то поздно назад поворачивать. Ну а ты Эйден? Что ты тут забыл? Куда вас командир ведет-то, за кем гонитесь?