Выглянул украдкой, навел мушку ружья на незнакомцев. Блестят восточные очи-угольки под холодным небом бриттов. Пахнет всяким мусором. Среди обычных антисанитарных запахов Ахмет явственно различает старую древесину серванта. Сколько жизней своих владельцев пережил этот лакированный исполин? Сколько вещей хозяйских бережно хранил внутри. Сколько обид и непристойностей вытерпел — опрокидывали его во время кутежей не раз. И царапали грузчики уголками всякой габаритной утвари. Не выдержал давних обид сервант, взбунтовался. Распалил свою мебельную ярость. Открыл скрипучие дверцы гастам и спектрам, что были рады проникнуть в человеческое жилье. Как и сам Ахмет на Хайгейте. А дальше — мягкие подушечные стены из белого плюша, грубые руки такелажных санитаторов, немного магических слов-оберегов — и вмиг осиротевший шкафный друг оказывается выброшенным на свалку. И ведь та же история могла случиться и с Ахметом. Вздохнул глубоко старый санитатор, похлопал сервант по дверце. Ну-ка, старина. Может, книги какие у тебя завалялись? Дай, почитаю. Уважу старика.