Патрик Райт
Каждый раз, когда приближаешься кладбищу, сердце бьётся быстрей. Для других это скульптурные группы, мавзолеи, история... Для тебя это места, где очень близко к поверхности лежит очень, очень, очень много потенциально ходячих мертвецов.
В дружине вы часто ходили в патрули. Случалось, что патруль вместо того, чтобы сжигать мертвецов, убегал, если их слишком неожиданно оказывалось слишком много. И слишком близко. Они медленные, но внезапные, эти твари. Однажды вы пришли в деревушку - Литл Бичез, запомнил название - и там не было вообще никого. Ни души. Вы осмотрели с фонарями каждый амбар. Каждый дом. Вы собрались уходить, но пузатый мужик с вилами заступил вам дорогу. Высокого роста. Это был самый высокий человек, которого ты видел в своей жизни. Со смешным ливерпульским акцентом он сказал: "Ёбаные собаки". Так и сказал. И бросил вилы. Ты сжался в ком и закрыл лицо руками. Вилы убили друга. Когда ты взглянул сквозь пальцы, кругом шумели инсинераторы, щёлкали револьверы, горели крыши и отовсюду шли мертвецы. Друг смотрел на тебя, пуская красные пузыри и говорил без остановки: "Па... Па... ПАААА!!!" Ты увидел, как он тянет руку и побежал.
Рядом с такими скоплениями есть некромант или два. Они ждут в засаде, направляя толпу и готовясь обращать новых. Каждый труп они ждут, как рыбак поклёвку, чтобы подсечь. Видят этот момент в своём хрустальном шаре, наверно.
Ты до сих пор вздрагиваешь от трёх вещей: кладбищ, пустых деревень и ливерпульского акцента.