К сожалению, трюк с иллюзорным письмом колдунье удался не до конца. Стена действительно покрылась надписями, однако, как в дальнейшем пояснила Кэлла, заклинание требовало прикосновения к поверхности, на которой слова были записаны. Иллюзия же, по всей видимости, не обладала этим свойством. К тому же рассеивалась от прикосновения... Повозиться с факелами немного пришлось, но только для проформы, чтобы творившая волшбу музыкантка знала, где ей "читать".
- Здесь написано что-то вроде послания. Оно на дварфийском... - с озадаченным видом ученого, натолкнувшегося на какой-нибудь феномен, проговоригла в ответ Кэлла, дотягиваясь на носочках к деревяному брусу. - Я не знаю, что это значит... Сейчас... Слушайте.
Тибория вновь прикоснулась к балкам, точно так же, как сделала это до того, и начала читать вслух:
"НЕ ВСЯКОЕ, ЧТО СКРЫТО - СОКРОВИЩЕ. НЕ ВСЯКОЕ ДА БУДЕТ НАЙДЕНО. А КОЛИ НАЙДЕНО - ВОЗВРАЩЕНО. А КОЛИ НЕ ВОЗВРАЩЕНО - ПРОКЛЯТО. ПОД ВЗОРОМ БЕЗМОЛВНОГО СТРАЖА ДА ПРИБУДЕТ С ТОБОЙ ЗАБВЕНИЕ ИБО ВЛАСТВУЕТ НАД НЕМЕРТВИЕМ И НАД ТЕМ, ЧТО ДОЛЖНО БЫТЬ СКРЫТО"
Бардесса умолкла и, словно в сомнении, непонимающе качнула головой, а затем продолжила уже не так уверенно:
- Остальное как будто набор рисунков или символов... Не могу разобрать. Заклинание не берет. Должно быть, это не речь вовсе, а что-то вроде магических знаков... Рун...
Нията там временем не на шутку ударилась в детство и увлеклась пробой мыла на вкус. Оное, по всей видимости, окаменело в ящике от старости, потому что кололось весьма неохотно и на язык было, как булыжник. То есть почти никакое. Пузырей Орланди так и не запустила, но, возможно, ей просто нужно было больше воды?
Колдунья же отошла от благословенной Бешабой троицы, чтобы проникнуть в пока единственный обделенный вниманием тоннель. Этот показался ей сравнительно чистым: под ноги не стремились ежесекундно булыжники, стены относительно ровные были выполнены из того же темного камня, который попадался ей на поверхности, лёжа в тюремных стенах, а пыль не взлетала в воздух при малейшем соприкосновении рыженькой гостьи с поверхностями. Она лежала здесь тонким слоем, едва покрывшим холодный камень. В целом, было заметна работа каменщиков, которые ровно устлали стены общим, повторяющимся орнаментом и несколькими впечатляющими фресками.
По середине всей этой композиции, или лучше сказать обозримого участка тоннеля в самом его завершении, Энни не без удивления обнаружила статую. Это был рослый, широкоплечий мужчина в доспехе из широких пластин. Его фигура не уместилась бы в самом тоннеле из-за роста, превышающего потолок, но сам зал для скульптуры расширили, и она стояла, не касаясь земли сверху. Казалось, его густая, почти обезьянья борода грозно пялилась на колдунью, в то время как взор был обращён вниз, к рукам. Воин держал под руками молот, приставленный наболдашником к полу, а меж ладоней, что были сложены в форму чаши, величественно возвышался изумруд. Драгоценный камень нельзя было назвать маленьким, и он определенно, подвергался огранке, имея выраженный ювелирный вид. Продолговатый, как стрючок гороха, он искушал к похищению втихомолку, пока остальные на Энн не смотрят...