Закончив ломать доски скупыми, но мощными ударами ладоней, Ронан занял самое холодное место, привалившись спиной к скале входа и повернувшись боком, чтобы как бы загораживать проход. Он замечал, что сопротивляется холоду чуть лучше остальных в силу как выносливости, так и суровых тренировок. А еще его ноги и руки были в относительном тепле, защищенные несколько лучше, чем у остальных. Глупо было не брать в путь перчатки, а то и варежки. Мороз распространялся от стоп и ладоней по всему телу, но до тех пор, пока они были в тепле, человек мог выдержать весьма экстремальные температуры.
Он почти не обращал внимания на спутников, прикрыв глаза и читая про себя третью мантру пути Очищения-от-волнений, когда бардесса вдруг запела. Сбившись, монах удивленно взглянул на нее, но не стал ругать, наоборот, она подала ему идею. Вряд ли магия его маленькой семиступенчатой флейты разгонит общую печаль, но попробовать стоило.
- Если живы, мы обнаружим их, когда буря кончится. Или они нас.
Филосовски заметил мужчина, дождавшись, пока девушка закончит, и вытянул из под плаща музыкальный инструмент, прикладывая его к губам и заводя странный мотив, родом из далеких земель. Это было нечто похожее на журчание ручьев, пение загадочных птиц, падающие розовые лепестки, устилающие белоснежный ковер снегов. Ко всему прочему, это тоже была мантра но иного толка, дающая надежду, открывающая путь мечте и фантазиям.
Играл он недолго, костер не успел еще пожрать последнюю отданную ему доску, как мелодия иссякла, а Ронан снова прикрыл глаза, и откинулся назад, опуская зажатую в обмотанных бинтами руках флейту на колени. Кажется, стало теплее.