Ржавая дверь скрипнула, открываясь наружу. Собравшийся у её порога снег уже был счищен в сторону, и дверь открылась легко, выпуская наружу запах сырости, кислой затхлости и короткое эхо от скрипа. Сразу за дверью начиналась бетонная лестница, уходящая резко вниз. Свет от фонаря с трудом продирался сквозь застоявшийся воздух, пытаясь добить до конца ступеней. Спускаясь по ним, можно было одновременно коснуться обеих стен раскинутыми локтями, настолько узко здесь было. Грязный, холодный бетон хранил мокрые следы подошв и старые царапины. Ближе к концу лестницы стены покрывали капельки влаги, медленно сливавшиеся друг с другом и скатывающиеся вниз. Ступени были сухими, но где-то вдалеке слышался звук капающей воды, и ещё какие-то едва заметные шорохи. И это тихое, давящее чувство обречённости, вместе с влагой сочащееся сквозь тонкие трещины стен и пропитавшее воздух. Оно было здесь во всём. Вот-вот должны были раздаться тихие всхлипы или отчаянные крики о помощи, но вместо них из глубины бункера до Норберта и Кристин донеслось эхо собачьего лая.
Спустившись вниз, Кристин и Норберт обнаружили небольшой бетонный коридор, в каждой стене которого было по одной металлической двери. Здесь на неровных бетонных стенах ещё сохранились ошмётки тёмно-зелёной краски, а в середине коридора в потолок был вбит ржавый крюк, на котором висел походный фонарь на батарейках (он был выключен). На полу были грязно-бурые разводы, из-за самой дальней двери доносился озлобленный лай, и отовсюду доносился застоявшийся запах грязного человеческого тела, мочи, крови и экскрементов. Чем дальше по коридору шли Кристин и Норберт, тем яростнее становился лай и тем сложнее было игнорировать въевшуюся в стены вонь. Когда они дошли до подвешенного фонаря, собаки от злобы начали царапать когтями металлическую дверь… а потом одна из них громко ударилась в неё, пытаясь протаранить.
Но их дверь была закрыта снаружи на небольшой амбарный замок. Свет фонарика обнаружил такой же замок на левой двери, а вот дверь в правой стене была приоткрыта. Осторожно потянув её на себя, Кристин разглядела внутри кучу мусора, бумажной упаковки, пустых бутылок, пакетов из продуктовых магазинов, преющие листы газет и журналов и четыре белых баллона с пропаном, каждый величиной с бочонок пива. Комната была маленькая, здесь едва поместились бы одна кровать и один письменный стол, но бумажный и пластиковый мусор застилал практически весь пол, оставляя место лишь для узкой тропинки, протоптанной к газовым баллонам.