А Норберт подыхал от холода, начав медленно прохаживаться по освещённому пятачку перед заправкой.
Почему-то ему вспомнилась яблочная меренга, которую делал Бони. Сперва он взбивал сливки, при этом постоянно над чем-то смеясь, почти заходясь в нездоровом угаре. Уже не упомнить, над чем. Кажется, они смотрели какой-то сериал на исцарапанном ноутбуке, но трансляцию постоянно прерывали рекламные вставки. Потом Бони корпел над застеленным восковой бумагой подносом, выводя из крема фигурные крендели и рожицы. Норберт следил за ним из угла, беспечно валяясь на продавленной тахте. Та стояла на кухне у бабушки Бони, а Норберт ничего не говорил и только иногда резко, смущённо улыбался, когда Бони оборачивался. Тахту заваливали разными индейскими одеялами: то с бахромой, то с вышитыми красными ромбами. У Бони была куча этой индейской херни, даже ловец снов висел на дверях комнаты. Собственно, именно из-за него Ангария придумал название группы. Долго вглядывался, втягивая марихуану, и понял — оно. Уже потом сны поменяли на грёзы.
«Такая мелочь, а сколько символизма...»
На той кухне было тепло. Но, сравнивая жгучий холод в пальцах, силуэт Кристин внутри и то, что было раньше, Норберт отчётливо убеждался, что не хочет возвращаться. Бони больше не было на кухне. На самом деле, его не было на кухне ещё месяц назад, когда Ангария заходил скинуть запас «хэша» для Миссисипи-тура. Держать у себя он боялся из-за мамы и Кэт. Вернее, Бони был, он даже поздоровался, но... но нет, уже не было. Не для Норберта. А вот Норберт, казалось, с каждым прожитым днём набирал для Бони материальную плотность. Жуткое чувство — знать, что ты нужен, и мучиться из-за неспособности ответить взаимно.
С Кристин было проще. Как будто недавние смерти соединили их. Норберт понял, что хотел бы быть внутри, с ней. Продолжать кричать слова для этих глупых переговоров. Уехать куда-то. В Чикаго. В Миннеаполис.
«Или вернуться домой с Кэт, забыв это всё как дерьмовый приход?..»
Прожектор над заправкой еле слышно вибрировал, и это раздражало мальчика. Он и так почти не слышал притихшие голоса изнутри.