Норберт говорил ещё что-то. О том, зачем Бони туда полез. О том, что никто не должен был умирать. Потом стало ясно, что Ангария ничего больше не говорит. Он сидел над телом русоволосого Бони в двух куртках, своей и кожаной авиационной, и просто смотрел на кровь под своими пальцами, на Бони...
«Нет ничего правильного, Норберт», — сказала ему Кристин Линн перед тем, как Бони упал в снег.
Бледное лицо юноши-скрипача казалось мраморной маской, застывшей под светом звёзд Айовы. Тёмные губы, нежные скулы, мягкий подбородок — слишком красивый, чтобы не быть лицемерным, правильно?
— Бони... зачем всё так...