«Стариковские» рассуждения Императора о необходимости писать мемуары вызвали у Ады умилённую улыбку — они совсем не вязались с обликом молодого мужчины, каким казался Шэрранат. Правитель выглядел так, будто ему не было и сорока. Ада, конечно, знала, что впечатление обманчиво, ведь этот человек правил империей последние 70 лет, а значит, жизнь Шэрраната насчитывала по меньшей мере век.
— С удовольствием почитаю Ваши воспоминания, — продолжая улыбаться, отозвалась Аделаида.
Она всё же не сумела полностью отказаться от формальностей.
— Ваше Императорское Величество, — прорицательница присела в учтивом книксене на прощание, отдав должное необходимому в таких случаях правилу этикета.
Ада не верила в равноправие. В её родной стране магия и способности к ней — вот что выстраивало иерархию и определяло, на какой ступени лестницы находится каждый её житель. Конечно, правитель был вправе выбирать себе приближённых и спутников какого угодно сословия, хоть самого обычного простолюдина из трущоб на окраине. Император мог называть такого человека другом и партнёром, но становился ли он таким на самом деле? Нет. И стоило фавориту на миг расслабиться, забыв об истинном положении вещей и играемой им роли, поддаться гордыне и действительно возомнить себя равным Императору — как иерархическая машина уничтожала глупца. Вознёсшись на самую вершину — в великолепные залы этого дворца, в одно мгновение он вновь оказывался на самом дне, сломанной марионеткой падая к подножью безжалостной пирамиды империи. Сколько самонадеянных смельчаков отправилось в свой первый и последний полёт с этого прекрасного балкона?
Нет. Ада не верила в равноправие. Партнёрство строится на равенстве сил и возможностей. А быть равной тому, кто в сотни раз превосходит тебя и по тому, и по другому, — невозможно. У власти нет друзей — только лояльные подчинённые. И враги. Каждый, кто становится правителем, в тот же миг обрекает себя на одиночество. Это привилегия сильнейших — и их проклятие.
Ада не стала озвучивать ничего их своих мыслей. Скорее всего, Шэрранат и сам прекрасно знал эти прописные истины.
***
— Сколько?!
Ада в недоумении замерла над бланком, не решаясь поставить свою подпись в расписке о получении.
«Небольшими подъёмными», о которых говорил Император, оказалось ни много ни мало 10 золотых. Это же целое состояние! Почти что её годовое жалование.
— Здесь, должно быть, какая-то ошибка. Вы уверены, что ноль не лишний?
— Дорогая, я работаю здесь вот уже 42 года и ещё ни разу не ошибалась.
Работник канцелярии — представительная дама с туго затянутым на затылке пучком — надвинула на нос очки, смерив Аду с головы до ног взглядом профессионального счетовода. Похоже, только что сказанное она восприняла как личное оскорбление.
— Ну так Вы будете брать или мне составлять акт отказа от денежного довольствия?
— Нет-нет, не утруждайтесь! Раз всё в порядке, я возьму.
Ада скоро поставила в нужной графе свой фамильный вензель и, спрятав деньги в кошель, отправилась восвояси. Проводив посетительницу взглядом, бухгалтерша фыркнула и покачала головой.
— До чего же странные эти маги. Им богатство само в руки идёт, а они ещё раздумывают!
— И не говори, чуднЫе люди, — поддакнула её коллега.
***
Шагая по гулким коридорам канцелярии, Ада считала. Три золотых — отложить Марциусу на совершеннолетие. Ещё где-то три придётся оставить у химеролога, потратив на почтовых крыс. Остаётся четыре. Должно хватить на снаряжение для Эксперимента. Да, неплохо бы ещё заглянуть в лавки и привезти Энрико какой-нибудь памятный подарок из столицы... Во многом благодаря его стараниям она осталась жива.
Но сначала — Айронстил. Как бы ни хотелось подольше потянуть с этой встречей, навестить мага всё же придётся. Ада развернула лист, на котором секретарь канцелярии записала адрес разведчика. Взять экипаж или пройтись пешком?..