Самое сложное в подобного рода аудиенциях, как ни странно, было не попробовать угадать настрой августейшей особы и действовать в унисон с собеседником. На сей счёт этикет становился просто незаменимой палочкой-выручалочкой, предлагая довольно ограниченный список разрешённых действий. Все они, в принципе, сводились к одной директивной аксиоме: «Учтивость превыше всего!».
Аделаиде, в младенческом возрасте оторванной от семьи, повезло получить благородное воспитание. Когда ей было три, её взяла под опеку одна знатная овдовевшая дама, не имевшая собственных детей — и вскоре девочка со звонким смехом уже осваивала уголки просторного особняка, прячась от слуг и устраивая засады на зазевавшегося пожилого дворецкого. А вступив в соответствующий возраст — принялась осваивать весь спектр предметов, положенных благородной девице: от рукоделия (о, сколько пальцев было исколото за это время!) до древних языков и алгоритма исполнения книксена (вкупе с его отличиями от реверанса, разумеется).
Но несмотря на подкованность в вопросах взаимодействия с высокими персонами, Ада нервничала. Всё-таки не каждый день тебя в столицу вызывают. Да ещё не куда-нибудь, а в знаменитую резиденцию к самому Императору! Который, как назло, именно сегодня ещё и не в духе…
Нет, смерти она не боялась. По мнению самой Ады, она заслужила казнь. И если бы прямо сейчас из кабинета правителя вышла группа безмолвных карателей в чёрных масках, её бы это не удивило. Единственный из смертных грехов — грех предательства — нельзя, невозможно простить. Она предала, пусть не ведая и не желая того, своего Императора, своих товарищей, свою Родину — а значит, по праву заслужила участь расстаться с жизнью.
Но не столько вопрос дальнейшей судьбы в этот момент волновал леди Валери — её тревожила гораздо более трудная дилемма.
«Правильно ли я подобрала чёртово платье?»
Эту часть светского воспитания, касающуюся внешнего облика и умения подбирать наряды, она так и не освоила в совершенстве, всякий раз вынужденная советоваться с наставницей. Но сейчас наставницы рядом не было. Поступив на службу в Имперскую Разведку, Аде пришлось переехать на постоянное жительство в стены Корпуса, где ей были выделены собственные покои. И визиты к той, что долгие годы заменяла ей мать, сестру и подругу, неминуемо сократились. Девушка проведывала леди Валери-старшую (женщина дала воспитаннице собственную фамилию) лишь по выходным, в свободное от службы время, которого было не столь много.
В общем, пришлось полагаться на собственную память и чувство вкуса. К счастью, с последним у Ады было всё в порядке. Итогом долгих и мучительных размышлений стал выбор закрытого — с воротником-стойкой почти под горло — платья пастельно-зелёного оттенка с минимумом украшений. В конце концов, не на бал же её пригласили и не на камерный светский вечер. Ситуация аудиенции у монарха предъявляла строгие требования к внешнему виду посетителей.
- Пусть проходит...
Неслышно выдохнув, Ада скользнула внутрь.
— Ваше Императорское Величество, — сделав пару шагов навстречу и убедившись, что внимание сидящего за столом сосредоточилось на ней, девушка присела в приветственном книксене.
И чуть не подскочила — так неожиданно захлопнулись за её спиной створки двери. Лишь вздрогнула, быстро, впрочем, взяв себя в руки. А в следующий миг начало твориться что-то странное. Ада никогда не встречалась с таким видом магии (а то, что это была именно магия, она не сомневалась). Сейчас девушка не смела пошевелиться, ощущая себя экзотической бабочкой под пристально-оценивающим взглядом коллекционера, изучающего её через увеличительное стекло в ярком свете лампы. Вот он с ювелирной аккуратностью приподнимает и расправляет пинцетом одну лапку, вторую, теперь дотрагивается самым кончиком до чувствительного усика, рассматривает особенности окраски крыльев и цветного узора на них…
Заклинания настолько заряжены по силе, что от них, кажется, вибрирует воздух и пространство вокруг. Да что там пространство — она сама резонирует им в унисон, не в силах унять мелкой дрожи во всём теле! Не хватало ещё грохнуться в обморок прямо посреди этого зала, позора ведь не оберёшься… Но какое могущество! Если она, Высшая, трепещет, словно лист на ветру, что испытывает простой смертный в близком присутствии Императора? Наверное, сразу падает замертво, стоит ему встретиться с ним взглядом.
Но Ада не смотрит сейчас на приблизившуюся к ней фигуру, по-прежнему не отрывает взгляд от пола. Потому что смотреть в глаза монарху, пока он не даст понять, что это позволено, — неслыханная дерзость.
Он, конечно, уже знает. Увидел, что она больше не простой маг, а шагнула на новую ступень Силы.
На краткий миг Аде показалось, что сейчас её постигнет та же участь, что бедолагу, вылетевшего в дворцовое окно сегодняшним днём. Тем сильнее было её удивление, когда Император совершенно будничным тоном попросил оставить в стороне официоз и предложил… выпить с ним чаю.
На этот раз Ада позволила себе прямой визуальный контакт. Она сотни раз видела этот профиль, оттиснённый на всех монетах Империи, но разве может даже самая качественная чеканка сравниться с живым оригиналом? На её лице в этот момент наверняка читается недоумение и небольшая растерянность. Не так, совсем не так она себе представляла теперешнюю аудиенцию. Разве что…
Беглый взгляд в сторону гостевых кресел и столика с дымящимся на нём заварочным чайником. Лёгкая улыбка, ничем не выдающая предельную степень волнения.
— Как Вам будет угодно.
Ада опускается в кресло, аккуратно подхватывает чайник. Придерживая крышечку, неспешно разливает янтарный напиток.* Внутри может быть чай с алхимической пылью,** она уже догадалась. И всё же — собственными руками приближает свою кончину. Или нет?..
Говорят, перетёртые в порошок кристаллы значительно улучшают вкусовые свойства любого отвара. Но уже через каких-то пару десятков минут после чудесной чайной церемонии тысячи мельчайших, острых частиц, взвешенные в напитке — такие маленькие, что незаметны невооружённым глазом — начнут свою безжалостную работу, перетирая, подобно жерновам, в кровавое месиво все органы.
Если повезёт, смерть наступит через пару дней от множественного внутреннего кровоизлияния и абсцессов. Если же судьба будет немилостива, можно промучиться и неделю.
Ада возвращает чайник на подставку, ставит на ладонь блюдце, вдыхает аромат напитка… А потом, посмотрев прямо в лицо Императору, делает первый глоток. Alea jacta est.***