— Оставьте нас, — тихо произнесла Аделаида, не сводя глаз с худенького, высокого подростка, сидящего в углу зала спиной к ней.
Демонстрации общепонятного в любой области Империи символа Разведки хватило, чтобы в следующую минуту смотритель библиотеки без лишних вопросов исчез из поля зрения. Постояв немного в нерешительности и собираясь с духом, Ада неслышно приблизилась к увлечённо работающему мальчику и заглянула через плечо в его записи. Бумага пестрила разными формулами, схемами, рисунками и пояснениями, хаотично разбросанными по листу в только одному автору ведомом порядке.
— Я, кажется, просил меня не отвлекать, — недовольно произнёс Марциус, не оборачиваясь.
— Не слишком ли ты дерзок для столь юного возраста, друг мой? — парировала женщина. — И как тебя ещё отсюда не исключили.
— Высокий интеллект спасает, леди, — коротко пояснил юноша, удостоив собеседницу мимолётного взгляда. — Да и какой дурак станет исключать сына разведчи…
Будто что-то сообразив, Марциус резко вскинул голову и застыл на месте в совершенной растерянности, признав в незнакомке собственную мать.
— Ну и остёр же ты на язык, дрянной мальчишка! — Аделаида натянуто рассмеялась. — Впрочем, есть в кого… — добавила она, улыбаясь уже сквозь слёзы, жадно всматриваясь в повзрослевшее лицо сына, стараясь за столько упущенных лет разглядеть и запечатлеть в памяти каждую изменившуюся чёрточку, каждое новое мимическое движение.
Выразительные глаза мальчика в обрамлении длинных ресниц, казалось, с годами стали только больше на осунувшемся, теперь несколько угловатом подростковом лице с выдающимися скулами. Карие во младенчестве, теперь они потемнели сильнее, став почти чёрными. Отцовский цвет… Тем светлее на контрасте с ними выглядели русые волосы, почему-то коротко и очень небрежно остриженные, вихрами торчащие в разные стороны.
Несколько напряжённых мгновений двое стояли, молча смотря друг на друга. Ада — с умилённым и каким-то тоскливым любованием, Марциус — в немом удивлении, будто до сих пор не верил своим глазам. Мальчик не выдержал первым, сорвавшись с места и заключая мать в крепкие объятия.
— Прости меня, Марк… — это всё, что могла выдавить из себя теперь тихо всхлипывающая у него на плече женщина, крепко прижимая к себе своё сокровище.
— Мам, ну чего ты… Не плачь. Никто же не умер, — вконец растерявшись, смущённо пробормотал Марциус. — Это ты меня прости, я был маленький и глупый. Давно надо было написать или даже приехать, а я всё дулся, как дурак. Думал, ты меня бросила. Но ты же не нарочно! Эти гады тебя насильно упекли и держали взаперти! — вдруг принялся он критиковать методы Разведки, таким образом вымещая досаду на себя за то, что и у самого слёзы наворачиваются на глаза.
— Ну что за лексика, сэр Валери…
Аделаида неловко улыбнулась, понемногу успокаиваясь и чувствуя, как совесть, червём точившая сердце столько лет, наконец освобождается от груза.
— Дай-ка я на тебя ещё разок посмотрю, — она ласково взяла сына за подбородок, разворачивая лицом к себе. — Какой же ты стал красивый. Только с волосами что-то не то…
— Я их обстриг. Они дурацкие, — нахмурился Марциус. — Не то что у тебя.
— Вот же дурачок, — рассмеялась Ада. — Мои волосы — это аномалия. Не нужны тебе такие. Поверь мне, через пару лет девчонки сами начнут бегать за тобой. Ещё не одно сердце разобьёшь!
— Мам! — сконфуженно запротестовал Марциус.
— Что, неужто уже разбил? — шутливо допытывалась Аделаида. — Я и не сомневалась.
— Да нужны мне больно эти девчонки. Все, как одна, бестолковые!
— Ладно-ладно, молчу. Не буду тебя терзать. Расскажи лучше, как твои успехи. Наставники говорят, что ты уже год как выполняешь самостоятельные исследования.
— Год и два месяца, — гордо поправил мать Марциус. — Стараюсь сблизить сухую науку с её практическим применением.
— «Преодоление кристаллизации осадка коллоидного серебра», «Изменение рисунка простейших существ под влиянием коллоидного серебра», — прочитала Ада заглавия на верхних листах, лежащих на столе.
— А, эта разработка — специально для тебя, — дал пояснение Марциус проследив за взглядом матери.
Женщина вопросительно подняла брови, явно ожидая от молодого учёного пояснений.
— Коллоидное, или жидкое серебро. Мне захотелось проверить, могут ли известные нам алхимические составы приводить к изменениям Рисунка живых существ, если их вколоть через шприц. Так, чтобы были смертельные последствия. В общем-то сам раствор уже готов, — гордый собой, продолжал Марциус увлечённо. — Проблема в том, что со временем частицы серебра в жидкости начинают склеиваться, и образуется осадок. Сейчас я как раз работаю над тем, чтобы научиться это предотвращать. А потом буду испытывать на простейших.
— Мой неутомимый исследователь! — с гордостью произнесла Ада.
— Ну кто-то же должен разработать эффективный способ отправить ублюдка Ковача на тот свет, — равнодушно пожал плечами юный естествоиспытатель.
— Марциус! — «леди Инквизитор» мгновенно изменилась в лице.
— Ой, то есть я хотел сказать, в бездну вечного мрака. Свет ему уже не светит, — скаламбурил юноша, но в его ровном голосе звучали спокойно-циничные нотки. — Если я выведу формулу яда, от которого не будет магического антидота, и вколю этому уроду пару пузырьков…
— Даже не думай об этом, — сухо отрезала Аделаида, помрачнев.
— Это ещё почему? — Марциус с недоумением посмотрел на мать.
— Потому что я запрещаю.
Мальчик открыл было рот, чтобы возразить, но вместо этого резко опустил голову. На бледных щеках вспыхнул румянец гнева. Всё его существо бунтовало против возмутительной, нелогичной несправедливости. И Аделаида не могла не заметить этого немого протеста.
— Это понятно? — на всякий случай задала она контрольный вопрос.
— Нет! — упрямо буркнул Марциус сквозь сжатые зубы.
— Молодой человек, не забывайте, что разговариваете с матерью, — терпение Ады начало подходить к концу.
— Вот именно что с матерью! Я что, должен спокойно смотреть, как мою мать мучают, пытают, убивают — и в стороне стоять?! А я всё видел, мама! Собственными глазами, что этот урод сделал с тобой! — взорвался юноша.
Ада вздрогнула. Как она могла забыть о его даре? Наверняка с годами способности лишь прогрессировали, как у неё самой. Демиург всемогущий, ему же тогда было только 4 года…
— Отдал этой рыжей упырице поиграться, словно ты вещь какая-то! Кукла! — теперь Марциус чуть не кричал. — Да ты чуть не умерла из-за него! Как ты после всего этого можешь продолжать его защищать?!
— Бедный мой… — лицо Ады искривила гримаса боли и сострадания. — Прости, что во всё это тебя впутала…
— Он тебя обидел. И за это я убью его, — твёрдо произнёс Марциус, глядя в сторону.
— Когда-нибудь ты поймёшь, что неправ, — тихо сказала женщина.
— А почему бы не объяснить мне всё прямо сейчас, чтоб я больше не заблуждался? — нетерпеливо выпалил подросток. — Я уже не маленький!
— Ты прав, — согласилась Ада после некоторого молчания.
Она и сама понимала, что повзрослевший Марциус уже не станет просто следовать родительским разрешениям и запретам — теперь пытливому мышлению подростка нужны были аргументы и разговор на равных.
Сев на скамью, Аделаида легонько похлопала по сиденью, приглашая собеседника занять место рядом. Предвкушая долгий нравоучительный разговор, мальчик с неохотой повиновался.
— Как насчёт небольшого интервью на тему теории науки, сэр Валери? — спросила Ада. — Скажи мне, как ты узнаешь, что твоя эссенция даст именно тот эффект, который тебе нужен?
— Путём экспериментов, конечно, — фыркнул Марциус на вопрос из категории «легкотня».
— Хорошо. А какова должна быть выборка испытуемых, чтобы смело утверждать: вот, я получил достоверный результат?
— Ну-у… На начальном этапе хотя бы штук 30, — задумчиво протянул мальчик. — Лучше больше, конечно. Сто, например.
— Ага, — кивнула женщина. — Под «штуками» ты живых существ подразумеваешь, если что, — вставила Ада ремарку. — А каков должен быть процент положительных испытаний к общему числу опытов, чтобы убедиться в его успешности?
— Учитель говорит, допускается погрешность в 5%, — с готовностью, как хорошо подготовившийся к уроку ученик, отчеканил подросток.
— Ясно. То есть, картина успешного исследования у нас получается следующая, — выслушав сына, принялась резюмировать Ада: — Твой опыт направлен на создание яда, вносящего в Рисунок живого существа необратимые искажения, ведущие к смертельному исходу. Чтобы испытать эту эссенцию и признать её действенной, требуется
как минимум, — эти слова она выделила интонацией, — 95% успеха. То есть в твоём случае эксперимент должен закончиться
смертью 95-ти из ста подопытных. Ты готов к этому? А если в первый раз погибнет не 95, а, скажем, 60? Что ты будешь делать? Откажешься от дальнейших попыток? Или проведёшь заново? Предпримешь вторую, третью, пятую попытку? Напоминаю: твой гипотетический опыт направлен на
убийство человека. Его рисунок сильно отличается от простейших существ. Что ты сделаешь, чтобы понизить число ошибок и погрешности в этом случае? Перейдёшь к испытаниям на сложных млекопитающих? Может, на людей сразу? Ты готов убить 95 ни в чём не повинных человек ради смерти
одного своего врага, пусть и заклятого? Тогда скажи мне: и чем же после этого ты будешь лучше своего врага? М?
Марциус молчал, задумавшись.
— Вот это я и пытаюсь тебе сказать, сын. Всегда думай о последствиях своих исследований. Наука не должна становиться инструментом пыток и оправдывать жестокость, даже если в конце ты видишь благую цель. Пока что здесь очень много «но». Подумай над этим как следует, обсуди с наставником. А я пока с радостью испытаю другие твои научные разработки, — примирительно улыбнулась женщина.
— Правда? — в чёрных глазах мальчика загорелась надежда.
— Ну конечно.
— Кстати, как тебе удалось вырваться из застенок Талиуса? — польщённый юноша был рад перевести разговор на новую тему.
— Просто устроила Талиусу скандал. Как только узнала, что он хочет запереть меня ещё на год, — беззаботно пожала плечами Аделаида.
— Наш метод! — одобрил младший Валери. — Он к тебе давно неровно дышит, как пить дать. Будь на твоём месте кто-нибудь другой, его бы ещё на год упекли за споры с начальством. Не то что освободить.
— И всё-то ты знаешь, — подтрунила Ада. — Прямо свечку держал.
— Вообще-то держал, — похвалился мальчик.
— Марк! — строго возвысила голос мать. — Я сколько раз тебе говорила не подглядывать. Дар нельзя использовать для пустых развлечений!
— Да ладно, мам, я тебя подколол. Талиус просто приезжал сюда несколько раз, пока ты… болела. Спрашивал о том, о сём. Ну и я сам всё понял, не дурак. Нормальный он дядька. Если ты только из-за меня его шпыняешь, то это зря. Я очень даже не против, если он там о тебе позаботится.
— Так, мой всезнающий эксперт, — добродушно рассмеялась женщина, немного смутившись. — Давай анализ моих межличностных отношений оставим на другой раз. Лучше возьми вот это.
С этими словами Ада выудила из сумки несколько плотно свёрнутых листов и протянула сыну.
— Что это? — спросил он, всматриваясь в записи.
— Небольшой подарок.
— Ого! — в следующий миг глаза мальчишки округлились. — Это же… Как тебе удалось?
— Два года принудительно-исправительных работ в архиве — и ты владелец небольшой библиотеки самых сокровенных секретов Разведки, — заговорщически улыбнулась Ада. — Покопалась в алхимическом разделе. Хоть какая-то польза. Это не оригинал, не беспокойся, в розыск за хищение меня не объявят. Я сделала рукописную копию. Но формулы надо уничтожить, как только их заучишь. Ты уже меня умный мальчик, — хитро подмигнула она сыну.
— Мам, ну ты даёшь! — восхищённо выдохнул Марциус, пожирая взглядом листы, исписанные аккуратным почерком.
— А что? Я же на благо науки старалась, — сделала Ада невинные глаза.
— Точно, — весело согласился мальчик. — А это?.. — задержался он на последнем документе и нахмурился.
— Это… моё завещание.
— Чего?!
— Меня отправляют в длительную командировку, Марк, — как можно мягче сообщила Аделаида неприятную новость. — Неизвестно, на сколько я там задержусь и как пойдут дела… А через два года твой выпуск из гимназии и потом совершеннолетие… Я не хочу, чтобы мой единственный наследник бедствовал.
— Мам, но зачем завещание, если ты вернёшься? Ты же вернёшься, правда? — допытывался обеспокоенный Марциус.
— Ну конечно, — тепло улыбнулась Ада, нежно погладив мальчика по голове. — Просто мне так спокойней…
— Пообещай мне, что не собираешься опять умирать! — не унимался подросток.
— Как же я тебя оставлю? Обещаю. Я не собираюсь умирать, — взяв руку сына, женщина крепко сжала её в своей.