Забавная вышла сцена. Дварф с любопытством наблюдал за происходящим, посёрбывая можжевеловую настоечку.
Об упрямстве иоганнумских воинов сложено немало легенд. Как говорят сами нумийцы, «велик Иоганнум, а отступать некуда». Харнден не раз пользовался этим знанием, когда к нему в пивоварню забредали расквартированные солдапёры! Те уж точно, пока весь эль в закромах не выхлещут, не успокоятся. И Азрион, похоже, был истинным нумийцем! Не в смысле пристрастия к спиртному, нет. Он обладал образцовой непреклонностью и завидным упрямством. Если уж наварил его котелок каши, выбрасывать её негоже ни при каких обстоятельствах. Жаль, что кволлийка не очень-то разбиралась в западных традициях… иначе не стала бы вот так открыто манипулировать.
Когда паладин вспылил, старик словил себя на чувстве неподдельного восхищения. Именно эта страсть, горячая и необузданная, отличала настоящего воина от обычного человека. Себя же Харнден небезосновательно причислял к последним. Он был мужчиной простых вкусов — в приключениях особо не смыслил… потому и не стал отстаивать свою позицию. Еще с безбородых времен, коль намечалась потасовка аль грызня какая, Торст всегда держался за спиной у самого дюжего верзилы. И, надо сказать, ни разу об этом не пожалел! Вот и сейчас решил не отступать от принципов.
— Азрион, я не во всем с тобой согласен, но в деле ты хорош. Без твоего щита и молота мы бы уже давно червей кормили. Да и за плащ я чувствую провину… Стало быть, можешь на меня рассчитывать. Шахты значит шахты!