Паладин вернулся, волоча по траве тело седовласого чародея - от болевого шока мужчина отключился, что, возможно, спасло его жизнь, оставив лишь сломанное предплечье. Кровавая пелена воина спала в один момент, оставив после себя боль от ледяных ожогов и тяжесть на душе. Возвращаясь к месту битвы, полуорк уже знал что не все из его товарищей остались стоять на ногах. Почему-то только он чувствовал, что смерть не забрала ни одного из них.
Словно в награду героям, дождь прекратился, оставив после себя мрачные тучи на небе, далекие раскаты грома, да запах обновления в воздухе.
Говорить решительно не было сил. Не смотря на дикую усталость и голод, пристроив оружие у импровизированной стоянки, Азрион взялся за тела павших: нужно было перенести Лидию и Шквала поближе к костру, благо, их жизни ничего не угрожало. Тела же деревенских "стражей", полукровка сложил неподалеку, под деревом. Брат Берника и маг были связаны и оставлены на виду. Никакой жалости к ним воин не испытывал, поэтому, не смотря на сломанную руку, выбитое к дьяволу колено, оба были надежно связаны, а рот - заткнут кляпом.
К концу, Азрион был окончательно вымотан и испачкан в грязи, но дело было сделано. Хватило место даже для скупой молитвы, провожающих павших в последний путь. Каким бы отребьем они не были, они заслуживали посмертной милости Арана...
Полукровка вызвался дежурить первым. Усталость буквально причиняла боль, но Азрион чувствовал, что не может заснуть. Мысли мокрым пухом обволакивали разум, словно бы воина кто-то погрузил в болотную трясину и указал направление и теперь он всё идет и идет.
Немигающий взгляд паладина уперся в костер. Вокруг была тишина, изредка прерываемая чьим нибудь посапыванием, да стонами раненных. Меланхолично работали челюсти Азриона, пережевывая вяленное мясо. Аппетита, как ни странно, не было, но есть было нужно.
"Аран всемогущий, какой же долгий день...", - вел мысленный диалог сам с собой (или с Патроном) паладин, чувствуя надобность хоть с кем-то поделиться тем, что лежало на душе. Всего сутки прошли с момента Призыва, а уже казалось, будто это странствие длится несколько месяцев. Что будет завтра? Примут ли деревенские весть о смерти своих защитников? Захотят ли освободить брата Берника? Да, его и мага паладин оставил в живых - кто-то должен понести наказание за свои преступления. Вот только...кто будет судьёй? Везти ли этих двоих до Лайчгейта или же вершить правый суд самому? Азрион внутренне напрягся. В Храме говорили, что однажды воинам веры предстоит быть и судьей и десницей и палачом. Не думал полуорк, что это настанет так скоро. Вообще, всё это было так странно: на днях он должен был принести Клятву перед Богом и братьям и очень навряд ли, что за ближайшие два дня он сможет вернуться в Йоганнум. Было ли это сделано с умыслом? Или всё совпадением? Азрион тяжело вздохнул, на некоторое время прекращая жевать. Может быть, он ещё, просто, был не готов давать Обет? Все воины проходят это - апофеоз обучения! И каждый должен был произнести свои слова верности долгу - не было никаких писанных клятв... Честно говоря, последние месяцы полуорк много думал об этом, пытаясь начать подбирать нужные слова, но ничего толкового не выходило. Может это всё знак? Что он не готов ещё стать защитником веры и людей? Тела Лидии и Шквала, мальчик, оставшийся у хобгоблинов, отчетливо намекали на нечто подобное...
Сон не принес облегчения. Всё тело болело, ныли костяшки пальцев, после вчерашнего удара в челюсть. Ночные тревоги так же никуда не девались, тяготя душу.
Первым делом, Азрион опустился на одно колено перед телами павших товарищей и начал молить Всемогущего даровать своему верному слуге явить небольшое чудо. Мягкое голубое свечение, исходящее как будто бы из ладоней полукровки, коснувшихся плечей волшебницы и друида, явственно говорили, что он был услышан. С большим облегчением Азрион поднялся на ноги, помогая встать Лидии и Шквалу.
– С нами милость Божья, – проговорил Паладин. – Садитесь к костру, поешьте. Нужно набраться сил и решить, что будет дальше в Бронсе.