Дорога была бесконечной. Все устали и наговорили лишнего.
Отец всегда учил Харндена терпимости и незлобию. «Семь раз услышь, один ответь» — наставлял папаня. Это был годный постулат для трактирщика, с какой стороны ни глянь! Не раз и не два спасал он молодого Торста от кабацких выволочек. И действительно, с подвыпившей солдатнёй та формула работала «на ура»! Но тут был особый случай… Как же проглотить колкости зарвавшегося сопливца, дерзнувшего рассуждать о дварфийской бороде?! К такому батя, как нарочно, не готовил.
— Мил человек, как бы тебе не захлебнуться в собственном таланте! Много ль ума надо, чтоб с исподнего пятно вывести да старика немощного пропесочить? Ужель на то ты даром был одарен?
Харнден бодро вертелся вокруг Лорина и даже немного пританцовывал. В серьезность пивовара, кажется, не верил никто. То ли старик умом тронулся, то ли мох напоследках подействовал... А, может, и то и другое разом. Вот, в общем-то, стихотворство и пёрло само собой.
— Твой утлый чёлн дрейфует между скал. Становится тревожно, я б сказал. Мне видится — добро на грани краха, ведь не почищена кровавая рубаха!
От собственных слов бородач расхохотался до кашля. Затем внезапно переменился в лице, будто бы хлебнул кислых щей. Вокруг него собралась стая чумазых обормотов! Сам того не заметив, Торст дотанцевал до деревни.
— Эгей, детвора! Вот радость-то! Залезайте, покатаю! — воскликнул Харнден и, вопреки надеждам ханжей, стал на четвереньки, воображая себя вьючным мулом. Дорога была покрыта грязью, и дварф мгновенно вымазался с ног до головы. Иного способа скрыть полученные ранения он не придумал (плащик-то по-прежнему не сходился).
— Чего уставились? — прошептал ”мул” своим оторопевшим спутникам, — Я и без того живу по колено в сусле. Личная гигиена — это баловство для эльфов.