 |
|
Маленькая желтая точка в бескрайней пустоте. Будто бы весь мир сжался до размеров песчинки и вот-вот окончательно исчезнет, не оставив и следа. Растворится, растает, развеется по ветру, превратится в пар. — Старик! Что это был за скрежет? Может, скрип столпов мироздания? Роковые мазки Художника, уничтожающего своё творение? Мимолётные галлюцинации, вызванные недостатком кислорода? Не имеет значения. Желтая пульсирующая точка откликнулась на раздражающую вибрацию и стала увеличиваться… Раз, и она обрела контур. Два, и мерцающее пятно превратилось в линию. Три, и скорчившийся эмбрион распрямил колени! Словно нащупав дно небытия, он оттолкнулся и воспрянул. Четыре, и из пепла никчемных смыслов на свет появился птенец. Пять, и феникс открыл глаза. [Под спойлером сокрыто видение умирающего дварфа, стремительно теряющего рассудок. Не имеет прямого отношения к бою. Контент 18+] — Старик! Да ты ж наканифолился в лак! — едко подшучивая над беспомощным дварфом, какой-то заезжий шпанёнок отрывал пуговицы с его любимого кафтана. Подельничек того отморозка, позабыв о всяком приличии, стягивал с несчастного выпивохи расстегнутые кальсоны. Третий же просто стоял рядом и фыркал как гиена. Стискивая нож, он выглядел растерянно и брезгливо.
Стояла поздняя ночь. В ”Сиреневых Сливах” догорали свечи на столиках, но посетители уже спали. Харнден всего на минуту отлучился к палисаднику… созерцания ради, ну и, ясное дело, по нужде. Сегодня была не его смена. Да и день, в общем-то, не его. Посему и ограничиваться в количестве выпитого было не за чем!
Сволочи, как водится, нагрянули нежданно-негаданно. Сейчас уже и не разберешь, кем были те трое и что там между ними и Харнденом встало. Гораздо важнее — чем дело кончилось… В общем, долго они деда дёргали. Шпыняли да издевались, пока мученик не переменился в лице.
— Каждый получает от Хомбела то, что заслуживает! — внезапно протрезвевший дварф резко оттолкнул назойливого мародера. Движения толстяка стали выверенными и четкими, а лицо засветилось какой-то неадекватной весёлостью.
— Боль вы себе причинили задолго до встречи со мной, — пояснил Вечный Трактирщик, блеснув глазищами.
Дальше произошло нечто не подвластное разуму. Старик воссиял золотистым светом, и остатки его одежды в мгновение ока обернулись пеплом. Левой рукой он схватил молодого бандита, напялившего трофейный кафтан. Не то что бы даже ”схватил”, скорее “взял” пацана сразу за обе щиколотки, и принялся им размахивать, словно молотом. От силы этих движений, у несостоявшегося грабителя стала отслаиваться кожа. Его глаза налились кровью и лопнули, а грудная клетка вывернулась наизнанку! Когда же Пьяница сбавил обороты, в его руке больше не было человека. То был дурно пахнущий свиной окорок, с которого стекал жир.
Оставшихся “дружков” от увиденного словно парализовало. Они, было, пытались двинуться с места, но ноги стали ватными, как бывает в кошмарных снах.
— А что это ты... двоишься? Болеешь или чего? — раскатисто прорычал дварф. Он развел руки пошире, будто предлагая дружеские объятия, взялся за плечи уползающих в разные стороны разбойников и… схлопнул ладони. Земля задрожала, и ужасный вопль эхом разнесся по округе… Впрочем, довольно скоро над ночным Иоганнумом снова воцарилась гробовая тишина. Казалось, мир потерял дар речи. На месте удара, где должны были стукнуться лбами два мерзавца, возникла отвратительная пульсирующая масса.
Рассвирепевший Трактирщик закинул мешок шевелящихся внутренностей на плечо. Он направился прямиком в ”Сливы”, чтобы закончить начатое. Внутри оказалось тихо и темно. Редкие завсегдатаи мирно посапывали на своих столах. От работы ничего не отвлекало, так что… каменными ручищами Хомбел выжал ”человеческий мешок” до последней капли, наполнив все кружки заведения чёрною хмельною водой.
Чтобы никого не будить, он вернулся за свой столик, закрыл глаза и начал мысленно считать козлов. От одного до ста. Пока не уснул.
— Старик! Только не умирай, слышишь?! Только не умирай! — кричала девчонка, дёргая Харндена за бороду. Пивовар ощущал некоторую дезориентацию и совершенно не владел телом. Может, ему бы и хотелось ответить… поблагодарить волшебницу или, там, отшутиться… но на языке всё еще чувствовался вкус чёрной воды.
|