В глазах чебурашки-который-ищет-друзей выступили слёзы, он прощально махнул ушами и растворился в обжигающей дымке. Дальнейшего Райз не запомнил. У него случались плохие приходы, но этот, определённо, был худшим. Кажется, он падал. И блевал. И шептал случайному помощнику древнюю шутку ("Брось, лейтенант, не донесёшь! Да не меня, а ружьё!") хриплым, срывающимся голосом, многократно, на одной ноте, заливаясь каркающим кашлем, сразу же переходящим в рвоту. Или, быть может, это происходило не с ним, а с кем-то другим, и, на самом деле, это Эдгар тащил его, не жалея себя и свои босые ноги. В какой-то момент душа его вылетела из физической оболочки и поднялась над бегущими салагами. Плохо было не только ему, это открытие принесло облегчение. Затем Райз слился сознанием с остальными, ощутил себя огромным, многотелесным организмом, коллективным разумом, незримо управлявшим каждым бегущим, попробовал пощупать один из своих аспектов за грудь, но промахнулся, потерял равновесие и чуть не выпал из сансары, но резкий толчок от выбоины на дороге вернул его к себе. Асфальт сливался серым полотном и каждый шаг приближал к остановке, не мог не приближать, иначе в нём не было никакого смысла — слишком велики были мучения, проще было лечь прямо здесь и больше никогда не вставать. А потом струи воды привели Эдгара в чувство, он обнаружил рядом голых сослуживцев и стены душевой и себя, слишком ослабленного, чтобы разбираться, как здесь оказался, или мыться, или просто подняться. Так и сидел, наблюдая пустоту в голове и звон в теле. Закрыл глаза. Лишь раз прервал внутреннюю тишину:
— Ну что, Юна, продолжим начатое? — спросил в темноту, без улыбки, предполагая, что где-то здесь есть и она, без уверенности в этом. Желания не было, сил не хватало, но Райзу вдруг стало важно доказать себе, что он ещё способен хотя бы на это.