– Разве? Просто в вас сразу видно что-то европейское - такого не встретишь в моих родных Штатах! Сразу видно, что вы - настоящий джентльмен!
С этими словами миссис Кэллахан налила Мартину чашечку крепкого кофе и подвинула к нему. Сама же она без всяких комплексов приземлилась на диванчик напротив и продолжила щебетать.
– В наших краях воспитанного человека днем с огнем не сыскать. Взять хотя бы нашего мэра. Самовлюбленный, грубый мужлан! Вы слышали, что он не дает прохода приме нашего театра, мисс Кристабель Силвер?! Бедняжка не смеет даже носа высунуть на улицу!
– Я фламандец по происхождению, миссис Кэллахан, но вырос в окрестностях Нью-Амстердама, – ответил Мартин, после непродолжительных раздумий все же решившийся сесть обратно на диванчик, следом за хозяйкой. – И в Европе, так уж вышло, практически не был.
– Что же касается манер действующего мэра, – продолжил он, с благодарным кивком принимая чашечку с кофе. – Местная пресса не дает повода сомневаться в том, что ему над ними следовало бы поработать. К сожалению, в наш просвещенный век манеры обычно считаются вторичными по сравнению с богатством и властью. И по эту сторону разлома это даже более верно, чем там, на Земле.
– Ой, как вы верно сказали! В нашем городе полным-полно тех, кто сделал себе состояние, а о манерах и не подумал! Вот взять хотя бы Артемиса Каллена – местного пивовара! Каждый раз, как я его вижу, он непременно отпустит какую-нибудь пошлую шутку или сальный анекдот! И не подумает о том, что его слышат дамы!
Чувствовалось, что миссис Кэллахан готова перемыть косточки всему городу, и появление беззащитного слушателя для нее - дар небес.
– Дорогая, не стоит слишком утомлять нашего гостя.
Подал голос цирюльник, как раз закончивший дезинфицировать свои инструмены.
– Мистер ван Дейк, как закончите с кофе - прошу в кресло.
– Прискорбно слышать, – вежливо согласился Мартин, который никогда не был хорош в обсуждении сплетен, и поэтому чувствовал себя немного не в своей тарелке. – “Nouveau riche”, похоже, одинаковы, что здесь, что в Малифо.
Как вычленить хоть что-то полезное из общения с разговорчивой хозяйкой Профессор не представлял, и поэтому, когда ирландец таки позвал его в кресло, даже немного обрадовался, пусть и думал в это время, что лучше бы вместо него с болтливой мадам общалась, например, Джилл.
– Прошу прощения, миссис Кэллахан, но не дело заставлять вашего супруга ждать слишком долго.
Судя по неподдельному огорчению, отразившемуся на лице миссис Кэллахан, с озвученным мнением она была не согласна. Но возражать своему немногословному супругу не решилась. Впрочем, горевала она недолго - как только Мартин разместился в кресле, дверь в дом открылась и в цирюльню зашла немолодая женщина – лет 30-40. Одета она была в простое коричневое платье в пол и простенький чепчик. Вежливо поздоровавшись со всеми, она присела на диванчик рядом с хозяйкой дома и женщины принялись о чем-то шептаться. До Мартина периодически долетали отдельные слова и имена, но общий смысл беседы понять было сложно.
Осведомившись о предпочтениях клиента, мистер Кэллахан приступил к работе. Несмотря на всю непритязательность запросов фламандца, он все же предложил гостю предварительно вымыть голову - настолько вежливо, что даже отъявленному задире не удалось бы увидеть в этом какой-либо издевки. Свою работу Мартин выполнял в спокойном молчании, не позволяя себе ни единого лишнего слова. По завершению стрижки гостю были предложено на выбор три одеколона, чтобы сбрызнуть волосы.
Закончив работу, мистер Кэллахан принял положенную плату – четверть гильдера – и пожелал гостю удачи. К пожеланию присоединились и дамы, успевшие к тому момент уговорить целый кофейник и как раз собравшиеся на кухню за новым.
Выйдя из здания, Мартин остановился на секунду, наслаждаясь утренним теплом, свежим воздухом и приятным запахом. Вот только его отдых был самым наглым образом прерван - резким звуком выстрела. Сами по себе выстрелы для Невинности не были чем-то особенным. За время их вчерашнего пути то тут, то там раздавались разрозненные далекие хлопки. Как объяснял Танненбаум, в связи с нападениями нерожденных многие стремились подтянуть свои навыки в стрельбе – просто на всякий случай.
Впрочем, этот выстрел явно вызывал беспокойство. Как минимум потому, что целью его явно был Мартин, а результатом стала сбитая с головы шляпа, в которой теперь красовалось уродливое отверстие. Руки стрелка первым же делом потянулись к винтовке... но вместо второго выстрела он услышал крики:
– Боже правый, Джеб! Простите, сэр, простите великодушно!
Источником криков оказался высокий, полноватый мужчина лет сорока, ходко двигавшийся навстречу Мартину от стоящего невдалеке дома. Дом окружал невысокий плетень, который незнакомец перемахнул неожиданно легко для своей комплекции. Подойдя к опешившему ван Дейку, он всплеснул руками.
– Хвала Господу, что вы целы, сэр! Я искренне прошу прощения, это полностью моя вина! Вы понимаете, я решил поучить своих сорванцов стрельбе – на случай, если им придется защищаться. Но мой средненький, Джеб...
– Как бы сказать – не блещет талантом. Сказать честно – он не смог бы попасть и в стену амбара, даже если бы сидел в нем.
Будь Мартин помоложе лет на двадцать, он, наверное, уже лежал бы за какой-нибудь поилкой для лошадей или иным укрытием, но годы брали свое, и скорости реакции фламандцу явно не хватало. Ее ему теперь вынужденно заменяла сдержанность, так что, пусть в другой ситуации застывшую столбом цель угостили бы второй порцией свинца, сейчас со стороны могло показаться, что наемнику попросту наплевать на чуть не снесший ему голову выстрел. На выстрел, но не на шляпу. Он любил эту шляпу, как все свои вещи. Как иные любят старые фотографии.
– Вы должны мне шляпу, мистер, – холодно, но беззлобно процедил сквозь зубы Профессор, разглядывая собеседника сквозь дыру в поднятом с земли головном уборе. – Шляпу и обещание подумать о том, что заряженное оружие в руках ребенка – угроза куда более серьезная, чем гипотетическая неспособность констеблей защитить вас от каких-либо угроз.
Холодная бесстрастность Мартина, кажется, напугала незадачливого отца даже больше, чем если бы он разразился площадной бранью.
– Я все понимаю, сэр, и непременно возмещу вам ущерб. Позволите вашу шляпу? Я вам обещаю, моя жена починит ее так, что никто и не отличит от новой - сами увидите! А если вам не понравится – готов оплатить вам покупку новой.
Помявшись пару секунд, он продолжил.
– Что же до вашей второй просьбы... С моей стороны это, конечно, верх наглости, но - могу ли я попросить вас об услуге? Дело в том, что я сам невеликий стрелок. А вы, судя по вашему хладнокровию и винтовке за плечами – не иначе профессионал. Я готов вам щедро заплатить, если бы вы показали моим мальчикам, как стреляют настоящие специалисты.
– Я, мистер, сделаю это бесплатно, если вы пообещаете мне, что допустите ваших отпрысков до оружия только в случае самой крайней необходимости. – произнес фламандец уже несколько мягче. – Ваш шериф, которого я имел счастье встретить чуть ранее, производит впечатление человека компетентного и ответственного. Не стоит добавлять ему проблем, вооружая тех, кто к этому не готов. Поверьте мне, история знала немало случаев, когда распространение огнестрельного оружия среди гражданских, приводило к последствиям более серьезным, чем те, которые оно имело целью предотвратить.
Щедрость Мартина возымела эффект – незнакомец расплылся в счастливой улыбке, сейчас сам напоминая ребенка, получившего долгожданную игрушку.
– Спасибо, спасибо вам большое! Ой, мы же не представлены – мое имя Эрик. Эрик Каннингхэм, если полностью. Даю вам честное слово – дети получат оружие в руки, только если на наш дом нападут. Ну, или под вашим присмотром, разумеется. Но позвольте, что же мы стоим? Пойдемте в дом, я представлю вас детям и супруге. Скажите, вы завтракали? Мы уже поели, но для дорого гостя обязательно накроем стол.
Продолжая вещать о том, как ему повезло, и как он благодарен щедрому мистеру, Эрик проводил Мартина в свой дом. Судя по всему, мистер Каннингхэм был фермером, и не самым бедным. Дом его был весьма просторен, убранство внутри было добротным, хоть и не дорогим. Оказавшись внутри, Мартин был представлен миссис Каннингхэм – довольно худой и не очень красивой женщине с густыми каштановыми волосами. Узнав о случившемся, она всплеснула руками и тоже засуетилась вокруг Мартина, предлагая ему сесть за семейный стол и перекусить, чем Бог послал. Безапелляционно изъяв его шляпу, она выдала вердикт – придется полностью заменить верх. С этой задачей она обещала справиться к обеду.
Меж тем Эрик привел в комнату обещанных детей. Их оказалось четверо, причем двоим младшим – близнецам Патрику и Табби – явно было не больше десяти лет. А первенцу фемера – Кайлу – лет четырнадцать. Виновник торжества Джеб был младше своего брата на год – и при взгляде на него сразу становилось понятно, что стрелок из него неважный. И дело было не только в заметном косоглазии – но и в общей неловкости, дерганности его движений. Все четверо смотрели на Мартина круглыми глазами с явно читаемым восторгом, пока их отец заливался соловьем на тему того, как им повезло встретить настоящего стрелка.
– Не под моим присмотром, мистер Каннингхэм, а под присмотром шерифа Лоури, – негромко поправил Мартин слишком уж радующегося перспективе поставить собственных детей на линию огня фермера. – Шериф и его люди – единственная реальная защита Невинности, и все попытки организации самообороны должны производиться с их ведома и одобрения.
После второго за сегодня завтрака, отказаться от которого фламандцу не удалось, хозяин продемонстрировал ему свое будущее ополчение, включающее, как оказалось, пару совсем уж несмышленышей. Ситуация потихоньку начинала походить на фарс, о чем Профессор не преминул сообщить толстяку. После того, конечно, как сами дети были отправлены в сторону импровизированного стрельбища.
– Я не стану учить десятилеток стрелять, мистер Каннингхэм, и крайне не советую вам подпускать их к боевому оружию, – произнес Мартин с явным упреком в голосе. – В их возрасте максимально близким общением с войной должна быть игра в солдатиков. Не могу представить ситуации, в которой два ребенка с ружьями, которые они даже удержать не сумеют, принесут городу хоть какую-то пользу. Объясните им, что для них есть гораздо более важные и интересные дела. Убедите. Соврите что-нибудь, в конце концов. Врать детям и старикам, пусть и неприятно, но, иногда, необходимо для их же блага.
На последних словах фламандец немного поморщился, вспоминая, как в течение года рассказывал лорду Петеру одну и ту же историю про разыгравшуюся на улице бурю каждый раз, как почти что выживший из ума старик требовал снарядить его коня для охоты.
Старшего же и среднего сыновей непутевого фермера, опять же для их же блага, поучить азам стрельбы как раз стоило.
– Первое правило обращения с оружием, юные джентльмены, – начал Мартин не слишком строго, но без покровительствующих ноток в голосе, – Это то, что оружие, в вашем случае, должно всегда храниться вычищенным, разряженным и там, где его не найдут ваши младшие братья. И применяться для чего-то кроме стрельбы по банкам оно может только по приказу шерифа Лоури или констеблей. Ваш отец – хозяин в своем доме, но шериф – хозяин над ружьями в Невинности. Ответственность – первая доблесть стрелка.
– Второе же правило – это “не торопись”. Каждый раз стреляет только то ружье, которое было заряжено правильно, а каждый “Быстрый” Билл Карсонс начинал свою карьеру, как “Аккуратный” Билл Карсонс. Были, конечно же, и другие, но они до того момента, когда можно было попытаться стать быстрым попросту не дожили.
– Третье…
…
Раскланявшись с мистером Каннингхэмом и его беспокойным семейством, Мартин направился в сторону торгового района в поисках остальных наемников, усиленно гоня ощущение, что он не только не добыл никакой полезной информации, но и показал паре подростков., как убить человека.