Мартин на слова Джил только еле заметно улыбнулся, но не снисходительно, по-отечески или как-то там саркастически, а меланхолично-грустно, ибо отлично помнил, как eгo собственные фантазии о полной опасностей, открытий и свершений жизни вольного стрелка разбились о реальность заразломья. Он ведь тоже когда-то верил, что не станет браться за недостойную или незаконную работу. Фламандец даже аргументы для подкрепления своей точки зрения подобрать успел, но тут Вальтер, явно имеющий свой взгляд на законность, навел на пленника добытую мародерством винтовку, и стало уже не до них.
— А убийц, мистер Вальтер, значит, прощать можно? — ровно произнес бывший дворецкий, предусмотрительно держа руки не около собственного оружия. — Убийство безоружного человека лишь за то, что вы считаете его недостойным прощения или суда, — преступление куда более тяжкое, чем похищение без применения насилия. И лично я с куда большей охотой повернусь спиной к похитителю, чем к тому, кто готов забирать жизни без какой- либо причины.
— Что же касается нашей с мистером Бруксом непохожести, — вынужден вас разочаровать: мы наемники, и, в общем случае, нам платят за то, чтобы мы стреляли в незнакомых нам людей. А также за выбивание карточных долгов, охрану сомнительных сделок, возврат имущества, украденного одними ворами у других, и прочие человеческие мерзости, которые неудобно решать через официальные каналы. Ну, и за похищения тоже, пусть конкретно это нарушение закона меня удачно обошло стороной.
— Хотите стрелять в безоружного и считаете, что вы лучше него, — пожалуйста, я не стану кидаться наперерез, чтобы закрыть мистера Брукса грудью, — продолжил Мартин, обращаясь уже не только к бывшему солдату, но ко всем присутствующим. — Считаете, что добьетесь справедливости, сдав похитителя мисс Дейд констеблям, которых ее собственнье статьи рисовали в весьма нелицеприятных красках, и которые имеют все шансы работать на ту же персону, которая оплатила похищение, — тоже пожалуйста, запретить этого я вам все равно не в силах. Сам же я полагаю, что ничто совершенное мистером Бруксом не заслуживает кары большей, чем та, что его уже постигла. Но я — бесчестный наёмник, что я могу знать?