Многие Сородичи, шагнув в бессмертие, продолжают бояться темноты. Им так хочется чувствовать себя всё ещё людьми, цепляться за свои смертные привычки и маленькие привязанности… Глупое ребячество. Они не понимают, насколько слабы и уязвимы в своём упорстве следовать законам и правилам, которые уже перестали работать и стали чем-то лишним, наносным, чужеродным. Им невдомёк, что бояться следует вовсе не темноты с её длинными, зловещими тенями, крадущимися в тусклом освещении. Тьма внутри них самих — вот чего действительно стоит страшиться. Ибо души детей Каиновых сотканы из мрака и во мраке рождены.
Мягко, неслышно ступая по тёмному коридору, Исабель совсем не испытывала страха. Она существовала во тьме вот уже не одно десятилетие и успела сродниться с ней. Тьма скрывала испанку от ненужных свидетелей в своих мягких, безопасных объятиях, тьма нашёптывала свои секреты, которые под её покровом хотели скрыть от чужих глаз и ушей другие… Многие Сородичи, потеряв место под солнцем — в буквальном смысле — вынужденность существования в вечной ночи воспринимали как страшное проклятие. Что ж… Для Исабель ночь была лучшей подругой.
И только что эта верная подруга сообщила ей ещё один маленький, пикантный секрет… Замеревшая и прижавшая к стене Гарпия, открыла глаза — и азартно-коварная улыбка заиграла на её бледном, аристократическом лице с правильными, будто выверенными по шаблону античных скульптур чертами. Хотелось расправить плечи и счастливо, победно, драматично вздохнуть, выражая всё великолепие момента. А момент был красив, очень красив…
Но нет. Нет. Не сейчас. Этот алмаз ещё не готов предстать перед общественностью в своём первозданном виде. Он достоин большего восхищения, большего числа восторженных взглядов и потрясённых выражений лиц! Чтобы явить свою истинную красоту, он нуждается в искусном ювелире и его умелых руках, способных придать невзрачному самородку изысканную огранку и оправу. И вот тогда он явит миру свою истинную красоту… Уже скоро.
Сеньора де Веласко умела создавать из социальных ситуаций произведения искусства. И умела ждать.
Больше не было нужды прибегать к помощи её природной чуткости, равно как и оставаться здесь долее до конца диалога с существенным риском быть замеченной кем-то их его участников. Она слышала довольно. Довольно, чтобы создать очередной шедевр социально-ювелирного искусства.
Неслышной тенью Гарпия устремилась обратно к выходу, ведущему в общий зал.