* * *
Между тем залы продолжали трансформировать реальность. В этом и заключалась главная функция Элизиума — менять текущее положение вещей для Сородичей. Старые союзы расторгались или обновлялись, новые — заключались. Одни конфликты разрешались, но другие возникали (иной раз на самом ровном месте). Старые слухи обрастали новыми подробностями, а некоторые — мутировали до неузнаваемости, как бы Гарпии с этим ни боролись. Случалось, что и сами Гарпии оказывались дезынформаторами, желая того или нет. Никто не застрахован от ошибок или неверного понимания. И лишь старая вражда оставалась неизменной, непоколебимой.
Народ всё прибывал, концентрация вампиров в некоторых залах и даже коридорах становилась критической. Но Фрэнк всё продумал заранее, раздав охранникам необходимые инструкции. Для гостей открывались новые залы и павильоны, мгновенно поражаемые разрастающейся подобно плесени паутиной сплетен.
Спектр обсуждавшихся тем по истине поражал. Одни обсуждали Первородных, их собрания, их отношения, их личности, инициативы и взгляды, другие говорили о Принце и его приближённых, в частности, о том, имеет ли право смертный занимать пост Сенешаля, и почему именно он, а также кто он и откуда; иных всерьёз беспокоил рост преступности и его причины, выдвигались разные гипотезы, Собратья высказывались о том, кому это могло бы быть выгодно, и делалось ли это намеренно, а если нет, чем это могло быть вызвано; обсуждалась и семья Джованни, её влияние и отношения с Кланами, в частности, былая вражда с Сетитами, окончившаяся полным уничтожением последних, не без участия анархистов, и нынешняя напряжённость в их отношениях с Ральфом Гамильтоном и его сподвижниками; то и дело упоминались Анархи, заносчивость некоторых из них при абсолютной незначительности, их мелкие проделки и серьёзные проступки — впрочем, как только в беседу вступали сами анархисты, тема разговора мгновенно менялась на любую другую; когда же появились представители Клана Тремер, градус обсуждения Первородных, Принца и власти сильно понизился до нейтрального, а то и вовсе позитивного, и пару раз там и здесь промелькнувший вопрос о том, почему Принц куда более расположен к Дому-и-Клану, нежели к Вентру, более никем не поднимался; говорили о новеньких в городе, и немало. Скажем, Джордж множество раз ещё до официального начала вечера замечал на себе любопытные взгляды молодых и бывалых Сородичей, порой слишком пристальных, пронизывающих подобно рентгеновскому излучению, иногда вызывающих, а иной раз заинтригованных, проникновенных и даже... томных?, слышал за спиной шепотки о себе — так всегда и происходит, когда появляешься на глазах у скоплений незнакомых Сородичей впервые (да, впрочем, и не впервые тоже).
Немало обсуждалась и личность нового Мастера Элизиума и уровня организации сего мероприятия — в основном, в позитивном ключе. Даже от его коллег, настроенных весьма критически, можно было услышать лестные отзывы (с учётом неоднозначного отношения к Вентру лично Глории и почти всего Клана Тореадор, за небольшими персональными исключениями).
Отдельного внимания кое-где удостаивались и Гарпии, впрочем, происходило это, в основном, вне пределов их слуха и за редким касанием персоналий. Например, в зале латиноамериканского искусства небольшая группа Собратьев спорила о том, какими качествами должна обладать правильная Гарпия, помимо проницательности и умения разбираться в информации, и должна ли она обязательно вести себя так, чтобы вызывать у рядового Сородича неприятие и зачастую скрытую ненависть, а также является ли их функция такой уж необходимой и полезной в обществе Собратьев, не говоря уже о том, не слишком ли большое им оказывается доверие тем самым обществом, которое в конце концов и оказывается его (доверия) заложником. В подобных беседах и вскрывались многие противоречия устройства Башни Слоновой Кости.
Также широко и местами горячо обсуждались произведения искусств смертного мира, тенденции, течения, выдающиеся личности и, конечно, выставленные экспонаты.
— ... что за?! Нет, ять, ну вы только посмотрите на этого, ять, искусствоведа! Это что, по-твоему, ять, Рембрандт? — полыхал возмущением Чарли в адрес кого-то из местных Тореадор. — СЕРЬЁЗНО?!
— А кто же ещё, позвольте узнать?! — надрывно вопрошал его оппонент.
— Как это кто?! Это ж, ять, самая настоящая подделка!
Казалось, красная от прилившего витэ голова несчастного торри вот-вот взорвётся, образовав на месте музея огромную воронку.
— Это... ЭТО ПРОСТО НЕСЛЫХАННО!!! Да... ДА КАК ВЫ СМЕЕТЕ?! Чт-что за бред вы несёте?! Это же «Купание Дианы», подлинник!
— Подлинник, ять, — моя задница! А ЭТО, ять, — напоминавший сардельку указательный палец бандита устремился в сторону картины, — не подлинник! Нет, ну ты только глянь на этот, ять, синий цвет! Рембрандт, ять, НАСТОЯЩИЙ, ять, Рембрандт, использовал для синего НАСТОЯЩУЮ ляпис-лазурь, а ЭТО — кобальтовая, ять, синька! Начало, ять, девятнадцатого века! Сказать тебе, когда жил Рембрандт?
Последние слова Тореадор уже не слышал, намертво приковавшись взглядом к картине, тогда как Чарли принялся за следующую.
— Не, ну не ять себе?! И это, по-вашему, тоже Рембрандт? Просто, ять, вечер открытий какой-то! Не знаю, ять, как звали ТОГО Рембрандта, — он вновь указал на «Диану», затем ткнул на «Портрет старика», выставленный напротив, — но ЭТОГО, ять, звали Сэмюэлем, ять, ван Хогстратеном. Какого тут вообще, ять, происходит?! Это, ять, что — музей искусств или выставка, ять, мракобесия?!
Время вокруг Джорджа, казалось, текло подобно патоке — также медленно и вязко. Принц всё не являлся, хотя время уже подходило. А кроме того, в воздухе витало что-то неясное, какой-то смутный призрак неспокойствия. Ощущение, когда всё вокруг живёт своей жизнью и вроде бы у всех всё в порядке, но подсознание не знает покоя и подаёт слабые, невнятные намёки на то, что расслабляться всё же не стоит.
Джордж Букер стоял посреди неплотной толпы так, будто находился вне времени, вне материального мира. Он словно был сторонним наблюдателем, вынесенным за скобки, которого происходящее касалось слабо. По крайней мере, до сих пор ещё ничего, что могло бы гипотетически его коснуться, не произошло. Или...
Он медленно посмотрел направо и увидел, как в его сторону будто в замедленной съёмке двигался Собрат, напряжённо выискивая взглядом кого-то среди гостей. Джо догадался, кого.
Он также медленно посмотрел налево, ещё не осознавая, зачем — возможно, подсказало всё то же подсознание — и увидел смертную девушку евро-азиатской внешности, неожиданно выпустившую из рук фужер с вином. На плавно опускавшийся к земле бокал, от которого вскоре останется лишь тёмно-красная клякса на мраморе и множество мелких блестящих на свету осколков, Букер внимание обратил лишь бегло, его взгляд привлекли глаза девушки, наполненные невыразимым ужасом и горем, подкосившими за одно и её ноги. Она тоже падала. Очень медленно.
* * *
Грегори не смог не отметить здравомыслие незнакомой крысы. К сожалению... Впрочем, почему бы не сказать это вслух?
— К сожалению, я поздоровался с ним меньше минуты назад, ровно за той дверью. Поэтому я стойко желаю первым делом сообщить обо всем представителю Шерифа. Пока виновный не ушел далеко, — пустил он пробный шар, проверяя реакцию Носферату на слова о том, что виновный ушёл.
— И они, громко улюлюкая и размахивая саблями, кинутся в погоню, конечно же? — Носферату скорбно посмотрел на Грега. Какой-либо заметной реакции, которой ожидал да Сильва, не последовало. — Боюсь, нет, амиго. Они тебе не поверят. Они наденут тебе мешок на голову, забьют в сердце кол, испортив твой симпатичный костюмчик, а потом ты придёшь в себя голодным и вверх ногами, чтобы интервью с тобой было занимательнее.
Аккуратно выудив двумя пальцами из левого кармана пиджака "дока", словно мёртвую крысу за хвост, мобильный телефон-пищалку, Носферату вновь поднялся.
— Тебе вообще очень повезёт, если останешься после этого жив. Честно говоря, вряд ли. Ты здесь всего ничего, про тебя мало что знают. Тут к гадалке не ходи. Велдон в одиночку не пойдёт против питбулей Принца из-за тебя. Тем более, он сам видел, как ты шёл сюда. А много ещё, кто шёл сюда? Не-е.
— Мы оба знаем, что убийца сюда как-раз не шёл, — напомнил Грегори. — Кстати, как он это сделал?
— Ну-у-у, — Носферату неопределённо пожал плечами, — ты можешь рассказать об этом Гончим и спросить у них, конечно, но я составлять тебе компанию не собираюсь. У меня слегка другие планы на жизнь, извини. Тебе тоже не советую их дожидаться.
Он уставился в пол перед собой и направился к балкону по странной траектории, которая не укрылась от внимания Грега. Как будто Носферату старался обходить какие-то зоны.
— В этом здании сейчас нет никого, на кого ты мог бы надеяться всерьёз. Кстати, док взял с собой на вечеринку пару гулей. Смекаешь? Подсказка: пора валить.