Это не комната - эшафот. И подниматься на него подобает с гордо поднятой головой, а не втянув её в плечи (скоро всё равно потеряешь, так чего дорожить?). Приглашение на казнь разносят всё с той же доброжелательной улыбкой, знакомой по вчерашней экскурсии, и от него не увильнёшь, не скажешься больным. Ты и есть больная, девочка, терапия нужна тебе, как воздух. Доктор вправит тебе мозги, вновь станешь полезным членом общества, будешь ходить на работу, как все, перестанешь думать о суициде и других странных вещах, перестанешь шарахаться от людей. Научишься улыбаться, как все, говорить, что у тебя всё в порядке. А главное - у тебя в самом деле всё будет в порядке. Жизнь наладится. Никаких маньячек-мучителей, никаких зомбей в зеркале нет. Они - плод твоего воспалённого воображения (но в зеркало лучше не заглядывать, мало ли...). С этим необходимо работать. Это лечится. Вон доктор Гилель, и доктор Браун - они помогут.
Сэм застывает в дверном проёме, зависает на несколько секунд, не поднимая глаз. Тяжело быть первой. Невыносимо тяжело сделать шаг вперёд, как в бассейн с ледяной водой. Дыхание перехватывает, живот скручивает безжалостной рукой. Сэм переступает порог, деревянной походкой идёт по стеночке, огибая комнату - пока до неё не доходит, что уединённо расположенных кресел нет. Они все равноудалены от центра. Все на виду. Все отлично просматриваются. От ласкового взгляда докторов не укрыться в дальнем ряду. Чёрт, чёрт! Вот засада! Сэм всё-таки завершает движение. Она сделала почти полный круг по комнате, прошла за спинками кресел до крайнего, самого дальнего от двери, и остановила свой выбор на нём. По крайней мере, у неё будет лишь один сосед. Она садится на краешек кресла и замирает в этом неудобном положении: чуть подавшись вперёд, руки сложены на коленях, колени плотно сомкнуты, взгляд направлен вниз. Ей кажется, её видно насквозь: все её нелепые страхи, глупые мысли, неуклюжие попытки выглядеть нормальной, комплексы, детские воспомнания. Она не уникальна, в этих стенах наверняка не такое видели. Здесь должны помочь. Но ей почему-то страшно. Лечение ведь может не закончиться одними душеспасительными беседами... И тогда она вспомнит бостонский мост, но будет поздно. У неё может просто не остаться решимости покончить со всем этим. Но выбор сделан. Сбежать не выйдет, как показало сегодняшнее утро.