Хха. Их боялись. Приятное начало. Но загнанная в угол крыса, как известно, свирепый зверь. Вероника поднималась, с удовольствием наблюдая, как карлики шарахаются в стороны. Теперь надо... надо, чтобы она не захотела больше всего на свете отомстить Угай-до за их прошлое унижение - как он поставил их на колени и заставил ползти через тронный зал. Ну ты же сама встала на колени, милочка. Тебя никто не заставлял так позориться. Ну и что. Так было надо, потому что у них была цель - попасть в Дом Сна, а самолюбие как-нибудь потерпит. Да ладно. Ты просто испугалась, потому что не знала, можно ли его одолеть в его собственных владениях, и тебе очень не хотелось повиснуть на стенке рядом с музыкантами. Да, испугалась! Не боятся одни самолюбивые идиоты. Хорошо, что Барон не видел. Или видел? Ну и что. И что. А теперь тебе легче, когда ты знаешь, кто ты такая? Давай честно. Ты и теперь боишься. Просто не знаешь, что с ними делать. Так прямо вваливаться и выносить - нехорошо, неэтично. Ну, давай для начала... будем вежливыми. Доброе слово творит чудеса. А доброе слово в сочетании с чем-нибудь огнестрельным...
Вероника не знала, как в деталях выглядит, скажем, автомат. Или гранатомет. Но давным-давно у деда в глухом селе под Вяткой она держала в руках тяжелую охотничью винтовку, с которой дед-охотник хаживал и на медведя, и на лося почти до самой смерти, пока его самого не свалила запущенная пневмония. Вот в том-то дело, что только и держала. Разве что стрельнула пару раз под дедовым руководством в сторону леса, оглохла от выстрела и долго-долго не двигала ушибленным посиневшим плечом.
Вероника представила себе тяжелое, отполированное руками ложе, все в царапинах и порезах; черный длинный ствол, пахнущий оружейным маслом, неподатливый затвор. И патроны - большие, желтые цилиндры с металлическими шариками внутри. Картечь.
- Пропустите нас к повелителю Угай-до, - сказала она стражам. - Он нас ждет.