Выстрел наверняка снёс бы к чёрту и двери, и весь амбар, если бы не причинённый панцеру снарядом пушки ущерб. Скосившееся орудие стреляет неточно, и попадание приходится куда-то на центр строения ー пролом образуется за спинами расчёта, на безопасном отдалении, и обрушения самого амбара не происходит. Взрыв, впрочем, всё равно оглушает, из-за чего кажется, что стреляют уже не только спереди, из-за шоссе, а вообще отовсюду разом.
Лязгают германские пули о щиток пушки, рикошетят под ноги Адаму, едва не роняющему с таких плясок снаряд наземь. Свист над ухом побуждает пригнуться, а пригнёшься ー всё равно не отстанет, как слабость почуяв. Сгибается в три погибели Райан, закрыв голову в каске руками, то ли от ранения, то ли от страха. Язык сейчас не повернётся его трусом назвать ー с лица сбледнул уже каждый в расчёте. Краутский пулемёт наконец пристрелялся.
Длинная очередь с треском рубит зелёную изгородь перед пушкой в мелкий салат и простукивает уцелевшую стену амбара как при поиске тайников, стремясь, впрочем, к плоти, а не к тайне. Винтовочные пули злобно жужжат рядом, то ли ревнуя, то ли подбадривая своих более скорострельных коллег. Гленн скрючивается у лафета, бросая затравленные взгляды то на вражескую пехоту, что уже в каких-то пятидесяти ярдах от пушки, то на Саммерса ー живой ещё? Да быть не может!
Один Адам стоит, не пригибаясь, при своём росте, впрочем, и так вровень с щитом ПТО. Снаряд в его руках блестит как подмигивает. Пока пушка может стрелять, бой не проигран, но кого это может подбодрить? Обстрел всё плотнее, скоро из-под него можно будет уйти лишь бросив орудие.